На основании статьи… | страница 61
В жизни Кирилл Петрович не писал дневников. Записывал что-то раз в пять лет. От удивления. Просто так. Чтобы не забыть. Или в надежде, что когда-нибудь пригодится. Для какой-нибудь работенки. Обычно терял эти записи.
Но вот когда ему поставили капельницу с неведомыми для него «витаминами» и пока Зойка не вернулась с новыми майкой и трусиками и еще чем-то для старого Рафика Когана-Алимханова, Кирилл Петрович записал на обороте больничной инструкции по включению и пользованию палатным телефоном:
«…Я, наверное, не понимаю всего трагизма своего сегодняшнего положения. Когда-то эмоции захлестывали меня по гораздо более ничтожному поводу. А сейчас почти никаких эмоций… Ни хрена. Тупость? Или — защитная реакция смертельно напуганного старческого организма?
От недостатка знаний я никак не могу глубинно осознать происходящее. И от этого держусь почти спокойно. Надеюсь, так это выглядит со стороны. Однако подозреваю, что, когда осмыслю и пойму все, что со мной происходит и должно произойти в дальнейшем, вероятно, впаду в истерику.
Но все равно до последней секунды не буду верить, что ЭТО происходит со мной. Может быть, оно и к лучшему?..»
Писать было очень трудно. Мешала капельница с полой иглой, по которой в вену левой руки Кирилла Петровича просачивались липовые «витамины».
Перед тем как отдаться в руки доктора Кольба, анестезиолога и пухлозадой сестрички, герр Рифкат Коган попросил разрешения быстренько принять душ. Что и было ему, естественно, разрешено. Тем более что его сосед по палате герр Теплов почти грамотно перевел просьбу герра Когана.
Не мог же герр Коган надеть на свое немытое, истерзанное болью тело чистое бельишко, которое вот только что привезла для него Зоя!..
Теперь чистенький, умытый и переодетый во все новое Рафик Алимханов полулежал на высоко поднятых подушках. Его красивый аппарат на колесиках был уже подключен и успокоительно подмигивал своими таинственными огоньками. От аппарата к спине Рафика тянулась всего лишь одна тоненькая пластмассовая трубочка, а сверху, прямо перед его носом, на тонком белом шнуре болталось то, что когда-то, еще в довоенные времена, называлось «сонетка для вызова горничной». С кнопкой, на которую с любовью и надеждой время от времени поглядывал герр Рафик Коган. И возбужденно вещал:
— Гляди, Зой! Ну, немцы!.. Ну, народ!.. Разговоры только про бабки, у мужа и жены отдельные счета в банках: «Я сегодня купила капусту, картошку и две пачки нюрнбергских сосисок. Вот счет — шесть евро пятьдесят центов. С тебя — три двадцать пять». А спать, извини, Зой, в одну постель ложатся…