Недавно знакомый кадровик шепнул ему, что с окончанием этого дела Николая Ивановича выпихнут на «гражданку», вроде бы по возрасту. А на его место возьмут выпускника Горного института, племянника самого главного милицейского начальника города Ленинграда.
Но Зайцев еще одну зацепку знал, по которой его будут увольнять…
И очень ясно представлял себе свое ближайшее светлое будущее: какое-то время он будет получать унизительно крохотную пенсию, а через пару лет или сопьется, или тихо умрет в поисках хоть какой-нибудь работы и дополнительного заработка.
Так было с очень многими милицейскими отставниками. Кроме всего прочего, Николай Иванович точно знал, что никто за него здесь не вступится. И никому не нужен его тридцатилетний милицейский опыт. И он сам никому не нужен. А всякая праздничная газетно-журнальная болтовня про их «профессиональное милиционерское братство», разные там пословицы, типа: «Сам погибай, а товарища выручай!» — это все херня собачья. И поэтому Николай Иванович теперь ни черта не боялся.
— Он гений — этот Рифкат, мать его в дышло! — упрямо, с явным вызовом повторил Зайцев на следующий день после следственного эксперимента. — Я всю жизнь с «фалыпаком» вожусь, а такого не видел… Вообще-то им гордиться нужно, а мы его — к ногтю!
— «Гений» с незаконченным средним образованием, — усмехнулся руководитель группы, следователь по особо важным делам, советник юстиции (…какого-то там ранга или класса, Кирилл Петрович никогда так и не мог запомнить…) Костя Степанов.
Но усмехнулся Костя не потому, что Николай Иванович назвал Рафика-мотоциклиста гением, — с этим умный Костя был почти согласен. Он усмехнулся, чтобы как-то свести на нет свое искреннее недоумение.
Действительно, ситуация диковатая: Костя и сам чувствовал к этому Рифкату какую-то, непозволительную для своего служебного положения, уважительную и жалостливую симпатию. Ибо он, прокурорский «важняк», лучше всех знал, чем поправка к статье 87 УК РСФСР грозит этому удивительному Рафику-мотоциклисту. Ибо подследственный Алимханов Р. Ш. по «инкриминируемым ему деяниям в виде ПРОМЫСЛА…» подпадает под самую последнюю, СМЕРТЕЛЬНУЮ часть этой статьи…
Впрочем, об этом догадывались и все остальные.
Кроме Теплова.
— А для гениев у нас всегда «вышак» припасен. Хочешь по кодексу, хочешь по «вертушке» сверху. С очень высокого верху. «Партия сказала — надо, комсомол ответил — есть!» — рассмеялся старший оперуполномоченный уголовного розыска капитан Леха Петраков.
