Остров, с которого я Вам пишу, может служить миниатюрной иллюстрацией того, что сейчас происходит в Латинской Америке, Африке и Азии. Со всех сторон ограниченный морем, он удобен для сравнения. Девяносто пять процентов его двухмиллионного населения составляют потомки тех, кого невольничьи суда привезли на плантации сахарного тростника. С тех пор как лет десять назад был спущен британский флаг и его место занял черно-зелено-золотистый символ независимости, островитянам в их новом океаническом отечестве приходится распутывать проблемы, унаследованные от колониальной поры.
Прирост населения велик. Сырья мало, промышленных предприятий и того меньше. Земля способна прокормить лишь меньшинство. Часть уроженцев Ямайки ищет спасения от нищеты, уезжая в Англию, где вместе с азиатами, покидающими родину по сходным причинам, они сталкиваются с типичной для «содружества» реальностью, имя которой — британский расизм.
Большинство остается на своем острове. Они устремляются в столицу, сегодня насчитывающую восемьсот пятьдесят тысяч жителей; из них полмиллиона пришли в город за последние десять лет. Оседают они в трущобах на окраине, где наскоро сколачивают лачуги из горбыля, автомобильной жести, картона — кто что добудет. Эти трущобы образуют горький контраст с красотой, которую остров сумел сохранить в большей мере, чем многие другие территории, где беспардонно хозяйничали колонизаторы.
Энергичное правительство стремится решить насущные проблемы при помощи широкой программы освоения новых земель; премьер-министр показывает пример, вооружаясь лопатой и экскаватором. Зная, что каждый четвертый островитянин — безработный и что плотность населения в пригодных для земледелия районах, несмотря на меры по ограничению рождаемости, за двадцать лет обещает возрасти на сорок процентов, можно представить себе, какую сизифову задачу взвалило на себя правительство.
Такие вот проблемы в куда более широких масштабах возникают во всех странах, которые мы называем развивающимися. В Латинской Америке третья часть населения обитает в трущобах — люди без корней, люди без всякой надежды на достойную жизнь, лишь бы кое-как выжить, любыми способами, в землянках, под жестяным навесом, за ширмами из мешковины. В растущих, подобно раковой опухоли, трущобах городов несколько сот тысяч человек лишены даже простейшей кровли. Люди рождаются, едят, спят, испражняются, умирают на улице.
Иные футурологи убежденно, словно речь идет о законе природы, рисуют ойкуменополис будущего, хотя на самом деле мы, похоже, приближаемся к границам роста, если только уже не переступили рубеж. Многие большие города сегодня функционируют так скверно, что явно стоят на грани краха. Они уже издержали свое будущее.
