Вопрос не в том, какие достижения у «оборонки» и армии были вчера, но в том, что стране будет нужно в будущем. При этом технологии и кадры, нужные вчера и ненужные сегодня, могут пригодиться послезавтра. Как сохранить то, что у страны еще есть, – вопрос. Как перестать разгонять профессионалов, в том числе из аналитического и конструкторского сообщества, из соображений экономии или идей приватизации и распродажи зданий, где они сидят, зачастую расположенных в престижных дорогих районах, – вопрос. Как добиться хотя бы того, чтобы новая армейская форма не промерзала насквозь при нулевой температуре, что она исправно делает, сводя на нет работу кутюрье, – вопрос. Соотношение объема работы ВПК для внешних рынков и для собственной армии, сохранение конкуренции между технологическими школами и бесконечное множество других проблем требует не только денег или политических деклараций, но и готовности множества людей к спокойной работе без авралов, с той последовательностью и скоростью, которая для грамотного выполнения этой работы нужна. Кроме того, она требует минимизации бюрократических препон и самоограничений дилетантских требований высшего начальства. Об уважении к специалистам, которые, в отличие от руководящего контингента, незаменимы и на которых все в конечном счете держится, не стоит и говорить. Россия – чемпион мира по унижению и превращению в безработных или врагов системы профессионалов, в том числе высочайшего класса. При этом, если кто-то полагает, что оставшиеся будут защищать высокое начальство от всех тех проблем, которые на его голову могут начать сваливаться в перспективе, ценой собственной жизни и благополучия семей, – он сильно ошибается. Снабжение жильем и восстановление не столь позорных, как обычно, зарплат и пенсий тут проблемы не решают, хотя и это лучше, чем ничего.
Впрочем, несмотря на рассчитанный на таких же идиотов, как его авторы, телевизионный агитпроп, уровень патриотизма населения достаточно высок. К молодежи это относится в полной мере, о чем свидетельствует очередь стремящихся попасть в боевые части, известные не только тяжелой нагрузкой, но отсутствием дедовщины и нормальными условиями службы. Когда и если на низовом уровне начальство не ворует, а офицерский корпус представляет собой то, чем должен быть, а не то, чем в среднем является, вопросы призыва или уклонений от него, как выясняется, в России не стоят. Как не стоят они в Израиле, армия которого – одна из лучших в мире, напоминает помесь стройотряда с университетом и спортбазой, что не мешает этой маленькой стране побеждать в войнах с превосходящими силами противника, сохраняя высокий уровень жизни и построив одну из самых развитых экономик в мире. Стоит напомнить, что военные традиции Израиля имеют чисто российские корни, хотя его тактика и стратегия впитали лучшее из десятилетий плотного сотрудничества с Западом, а также адаптировались к местным условиям. У Израиля армия народная. У США и ряда стран Запада – профессиональная. У Турции, Пакистана и большого числа прочих государств, вооруженные силы которых в советской военной науке сравнивать с отечественными было не принято, – элитарная каста, какой отечественная армия была при Сталине. Россия в этом вопросе пока не определилась, оставаясь «сидеть на заборе». Положение такого рода позволяет избегать принятия неприятных решений или обнародования неприятных истин, его главная проблема в том, что бесконечно так не усидишь и в конечном счете на ту или иную сторону свалиться все равно придется.
