- Ну ты скотина....
- И об этом тоже. Все, Анют, всего наилучшего. Жду письмо.
Глава 6. Кто же боль такую выдумал.
- Марья Дмитриевна, вы меня пугаете...
- Такая страшная?
- Да нет, как раз наоборот. Глаза горят, на щеках румянец, - Катя устроилась в ногах на кровати сестры. - Но выражение лица перманентно мечтательное. Я бы даже сказала - идиотическое.
Маша лишь фыркает.
- Меня терзают смутные сомнения, - не отстает Катерина. - Ты не влюбилась часом, мать?
Мария снова отвечает не словами. На этот раз вздохом.
- Все с вами ясно, - резюмирует Катька. - И кто он?
- Не скажу!
- А я и так знаю! Это тот рыжий клоун, на чьи фотки ты вечерами пялишься?
Маша еще раз вздыхает.
- Он...
- Как его зовут?
- Бас.
- А чего не баритон?
Маша в ответ может лишь усмехнуться. Так просто и не объяснишь, почему Бас - Бас. Катька все никак не может унять любопытство:
- И что - он и в самом деле такой прикольный, как на фото?
- Он...
- Только не говори мне, что он самый лучший и все такое!
- Тогда не спрашивай.
Нельзя сказать, что он действительно самый лучший или, например, такой уж великолепный любовник. Если сравнивать с другими... Да в том-то и дело, что сравнивать не получалось! Как будто не было никого до него! С ним было все остро, будоражило, заставляло сердце нервно вздрагивать и сжиматься. С ним было... по-настоящему. Его нельзя было сравнивать ни с кем. Он был. Других не было. Как будто только он, всегда он, только он.
______________
То утро началось непримечательно. Маше удалось выспаться - дел в первой половине дня не было. Катька на занятиях, отец на работе. На кухне, за стеной, деловито звякает посудой мама - у нее воспалился лучевой нерв на правой, рабочей, оперирующей руке, и отец заставил ее взять больничный. Впервые за несколько лет.
Маша смоталась на кухню, сделала себе чашку кофе, мать пообещала накормить через десять минут оладьями. И, как была, лохматая, непричесанная, с кружкой дымящегося кофе, плюхнулась за компьютер. Это вошло у нее в стойкую привычку - мониторить специализированные горнолыжные сайты, где можно было найти новости про Ваську. Кстати, ей безумно нравилось называть его, хотя бы про себя, именно так. Не "Бас", как звали его все. А так... по имени. В этом было что-то бесконечно интимное, будто сближавшее их.
Глоток крепкого черного доминиканского без сахара. С рассеянной улыбкой, щурясь на бьющее прямо в лицо мартовское, совсем весеннее солнце, открывает закладку в навигаторе. И в этот самый ничем не примечательный момент мир рушится.
