«Молчать? Смириться с ложью?» Нет, это не в его правилах. Он откажется от всех показаний, отвергнет наговор и от себя, и от всех, сидящих рядом на скамье.
— Подсудимый Тухачевский! — вдруг слышит он голос Ульриха, уверенный, даже торжествующий. — Признаете ли вы свою вину?
Он встает, видит, как напряжены сидящие в зале следователи и в том числе Ушаков.
И взоры сидящих за столом членов Присутствия — вчерашних его боевых сподвижников — Буденного и Блюхера, Белова и Дыбенко, Шапошникова и Алксниса, Каширина и Горячева — устремлены на него. Они ждут: признает он обвинение или отвергнет? Многие, если не все, не верят тому, что огласил председательствующий. Не верят, но боятся не только в том признаться, но даже думать об этом: сразу угодишь в пособники врага, а то и соучастники.
— Все, что зачитано — ложь, — слышатся в наступившей тишине слова Тухачевского.
— Михаил! Что ты? — воскликнул Уборевич.
И сидящие на скамье подсудимых приходят в движение. Застывают от неожиданности следователи.
Заявление, однако, не обескураживает Ульриха. На его лице проскальзывает что-то вроде усмешки.
— Но ведь вы сами дали показания! Вот они. — Ульрих поднимает со стола серенькую папку. — С ваших слов записано. Везде ваша подпись.
— Все это вырвано силой.
— Уж не заявляете ли вы, что к вам применяли недозволенные приемы, пытки?
— Михаил, прекрати! — дернул его за гимнастерку Якир.
Михаил Николаевич медлит с ответом: он как бы оценивает ситуацию.
— Подсудимый Тухачевский! Я к вам обращаюсь: признаете ли вы свою вину?
— Признаю, — говорит он глухим, чужим голосом. И видит, как меняется в лице Ушаков, откидываясь на спинку кресла…
— Признаю, — отвечает Якир.
— Признаю… Признаю… Признаю…
Тухачевского обвинили в шпионской деятельности сразу на два государства. В архиве нашли документы, связанные с его поездкой в 1931 году в Германию под фамилией Тургуева. Тогда же пустили слух, что этот генерал Тургуев — шпион. Об этом донесли начальнику НКВД Ягоде. Тот прочитал шифровку, усмехнулся: «Это несерьезно. Сдайте в архив». Теперь этот документ извлекли из архива и обвинили Тухачевского в том, что он вел тайные переговоры с немцами.
Появилось еще одно обвинение: в 1925 году он, Тухачевский, встречался с польским шпионом Домбалем, передавал ему секретные сведения.
— Состоялась ли у вас с ним встреча? — спросил Ульрих.
— Да, состоялась, но только с Домбалем — главой Центрального Комитета Компартии Польши.
— Вы подтверждаете показания, которые давали на допросе в НКВД?
