— Поговорить надо…
Тотырбек усмехнулся:
— Не хватило терпенья до утра?
Иналыку не понравился негостеприимный тон сына, и он постарался исправить впечатление Агубе от приема в доме Кетоевых, дружелюбно спросил:
— Как твои в городе устроились?
— Занятие их не очень достойное для горцев, но отец говорит: «Времена стали другие, нельзя о том забывать».
— И чем же они занимаются? — поинтересовался Иналык.
— Ходит там в начальстве один Тотикоев, он и устроил отца, Мамсыра и Салама при базаре. Сами они не торгуют, но за чем-то там обязаны следить… — Агубе опустил голову.
— Васо, я слышал, в Алагире? — спросил Иналык.
— На станции работает, — ответил Агубе. — А Дабе возит почту из Владикавказа в Алагир.
— Конюхом, значит, — усмехнулся Тотырбек.
— Как-то иначе называется его должность, не запомнил, — сказал Агубе.
— Конюх есть конюх, как его ни называй, — отрезал Тотырбек.
— Ты будто радуешься, сын? — недовольно произнес Иналык. — Чему бы? Их унижению?
— А что? Меня тешит мысль, что теперь они поймут, что такое жизнь, — весело ответил Тотырбек. — Вспомни, как они относились к нам.
— Такая радость недостойна джигита! — резко прервал сына Иналык. — Ты понимаешь, что это оскорбляет Агубе? А в чем он провинился?
— Эх, отец, я вижу то, чего вы не желаете замечать, — серьезно сказал Тотырбек. — Мы бы с вами никогда не смогли приобрести во Владикавказе и Алагире дома. А они купили. Откуда деньги взяли? Значит, утаили. Когда их арестовали, надо было тайники поискать, да мы постеснялись: как же, земляки ведь!.. А они вот воспользовались этим… Не жалеть их надо, а судить. Мне бы один факт… — Тотырбек обратился к гостю: — Ты хороший парень, Агубе, на них не похож. Уважаю я тебя за то, что не отправился вместе с отцом, понял, что твой путь иной…
Когда они поднялись в комнату Тотырбека, Агубе застеснялся. Кетоев пришёл ему на помощь:
— Что-то ты последние дни сам не свой. Чем тебя огорчила поездка к родным?
Агубе помялся, тихо промолвил:
— Не разрешили они мне жениться.
— Жениться? — встрепенулся Тотырбек. — На ком?
— В этом и трудность, — покачал головой Агубе. — Как отец услышал, что она не осетинка, — и слушать не захотел. Такого позора, говорит, я не потерплю. Забудь ее, и все!
— Не осетинка… — Тут до Тотырбека дошло: — Зина?!
Агубе опустил глаза, несмело кивнул.
— Но это же здорово! — закричал Тотырбек. — Она достойная невеста!
— Бабушке она тоже нравится, — обрадовано сообщил Агубе. — Она меня к вам и послала. Может, мол, есть закон, по которому Махарбека заставят дать согласие.
