— Вот видишь, — сказала я Ленке, — Серёженька — ещё тот фрукт. О документах ему никто не говорил, только о Катькином отчёте. Откуда он узнал?
— Не беспокойся. Я знаю, о чём говорить с мужчиной, когда остаюсь с ним наедине.
Я усмехнулась и сказала:
— Смотри, не влюбись только.
— Ой, — отмахнулась подружка, — мы учёные. Замуж за него не собираюсь. Между прочим, не знаю, как следователь, а любовник он потрясающий.
— Тебе виднее, — ответила я, и мы засмеялись.
Лена высадила меня возле магазина — новенького супермаркета, открывшегося в нашем районе недавно. Мне нравилось ходить туда за покупками: во-первых, потому что он недалеко от дома, во-вторых, здесь можно было купить всё необходимое. Раньше приходилось бегать как гончей из магазина в магазин, поэтому каждый такой поход превращался в пытку. То ли дело теперь: зашёл себе в магазин и покупай всё, что надо, в одном месте. Кроме того, в супермаркете был небольшой кафетерий, где можно было посидеть и отдохнуть с чашечкой кофе, кстати, очень вкусного.
Купив продукты, я зашла в кафетерий, чтобы насладиться долгожданным отдыхом. Облюбовала уютный столик и села с чашечкой кофе.
— Привет, красавица, — раздался тихий и нежный баритон.
Я подняла глаза и обомлела: передо мной стоял мужчина моей мечты или, если угодно, любовь моей юности — повзрослевший Луис собственной персоной. Конечно же, я ожидала увидеть кого угодно, но только не его, мою первую любовь. Наверное, от неожиданности у меня на лице отразился испуг, потому что Луис засмеялся и сказал почти без акцента:
— Да, это я, Сандра, я, а не приведение.
Я судорожно сглотнула и, заикаясь, спросила:
— Ты? Ты? Но как? Каким образом? Ты же уехал, кажется, навсегда.
— Уехал и вернулся, — ответил он и сел рядом со мной. — Здесь больше возможностей, чем дома. У вас такая неразбериха творится, только дурак не воспользуется моментом.
Я сидела и слушала его, как во сне, настолько невероятным был он сам и его присутствие здесь, в нашем городе. Лишь сейчас я разглядела его: в сидящем передо мной человеке от моего Луиса мало что осталось, к сожалению. В нём не было уже той мужественности, которая так прельщала, вместо неё появилась холеная обрюзглость. Глаза… его красивые глаза, тоже утратили юношеский задор и блеск, к тому же из голубых и бездонных они превратились в две бесцветные прозаические щелки. Изменился и взгляд этого человека: когда-то он был ласковым, как и его руки, а сейчас стал презрительным и хищным.
