– Извините, это было ошибкой, – вдруг как-то странно посмотрела она на меня.
– Что именно было ошибкой? То, что вы послали мне sms или та информация, которая была в сообщении?
– Все.
Я покачала головой.
– Это несерьезно. Мы с вами не дети.
– Но что вы хотите от меня? – вдруг взмолилась Яценко.
– Я «хочу»?! – Наглость этой женщине стала меня заводить. Она нарушила мой душевный покой, а теперь еще спрашивает, чего я хочу. Удушить тебя – вот одно из моих страстных желаний. И совсем было бы неплохо его реализовать.
Не бойтесь, дорогие мои, сцены удушения сейчас не будет, хотя Шекспир непременно бы воспользовался такой возможностью и показал бы ее во всей красе. А мы, напоминаю, с вами в театре. Но я все же пока не леди Макбет, хорошо это или плохо, но такие страсти во мне еще не пылают. Но все же, согласитесь, как-то реагировать на эту наглость я должна. Был бы кто-то из вас рядом, спросила у вас совета, как мне сейчас поступить. А так приходится импровизировать.
Я встаю со своего места и, честное слово, все так и было, – ударяю ее по голове своей сумкой. Не так чтоб сильно, но достаточно для того, чтобы эта тварь почувствовала, что дело-то не шуточное. Не удивляйтесь моему поступку, вы меня, господа, еще до конца не знаете, я могу быть жестокой, когда меня доведут до белого каления.
Яценко взглянула на меня изумленными глазами, а затем неожиданно бросилась на меня. Представьте себе сцену; две солидные дамы энергично размахивают руками, пытаюсь ударить друг друга. Такое и Шекспиру не снилось. Хотя, что мы знаем об его снах?
В поединке победителем выхожу я, что есть силы толкаю противницу в плечо, и она падает на стул. Я вплотную подхожу к ней.
– Будете еще драться? – интересуюсь я.
Яценко, как загнанная лошадь, которую собираются пристрелить, смотрит на меня и отрицательно качает головой.
Я возвращаюсь на свое место.
– Зачем вы это сделали, Галина Борисовна? – уже мягко, участливо и даже чуть-чуть нежно спрашиваю я. С моей стороны это не более чем хитрый маневр, после бури и натиска для контраста, как в душе, надо поменять тон.
– Вам лучше этого не знать, простите меня, это, в самом деле, было ошибкой.
– Ошибка или не ошибка, но последствия налицо. Я нахожусь тут. И вам придется объясниться. Я имею право знать хоть что-то о своем муже. Разве не так?
Яценко посмотрела на меня и не очень уверенно кивнула головой.
– В таком случае начинайте свою просветительскую деятельность.
– Вы сами настояли, – вдруг каким-то совсем другим тоном произнесла моя собеседница.
