Глава четырнадцатая
Угрюмый Битл
Вскоре ударник нашелся. Я устроил Битлам несколько гигов в одном кофейном баре на окраине Ливерпуля, в Хейманс-Грине. Хозяйкой бара была миссис Бест, очень симпатичная женщина, вдова Джона Беста, знаменитого импресарио-устроителя боксерских матчей на Ливерпульском стадионе. Именно на этом стадионе я устроил свой первый большой концерт бит-музыки, на котором, среди восторженной публики, были и Битлы: они были тогда робкими новичками, с завистью глядевшими на таких титанов, как Рори Шторм.
У Бестов был сын, по имени Пит. Пит был худым, темноволосым, угрюмым парнем. Когда Битлы играли там, они разрешали ему садиться за ударные, потому что он совсем неплохо стучал. В других гигах он не участвовал, но всякий раз, когда БИТЛЗ играли у Бестов, Пит неизменно садился за ударные, заполняя вакуум.
В первую же нашу встречу мне стало ясно, что мне с ним не поладить. Нет, враждебности не было, но чувствовалось какое-то отчуждение, какая-то глухая стена между нами. Может, в этом была моя вина, но мне хочется думать, что это не так. Я легко вступаю в контакт с людьми (за исключением отъявленных злодеев. Не выношу насилия. Я уже видел столько крови, что мне этого хватит на всю оставшуюся жизнь, благодарю покорно.)
Но Битлам Пит Бест нравился, и они собирались сделать его своим настоящим ударником. Ну, а если он им подходит, тогда я не возражаю.
Битлы знали, что у меня с Питом натянутые отношения. Пит «работал» под Элвиса Пресли и Тони Кертиса: длинный, смазанный бриолином клок волос свисал с его лба. Вид у него всегда был мрачный, угрюмый. Ему было легко культивировать образ мрачного парня: он и по природе был таким. Он был полной противоположностью остальным Битлам, которые, несмотря на свой напускной цинизм, были, в сущности, уживчивыми, отзывчивыми и добрыми.
БИТЛЗ играли тогда по всему Мерсисайду, и я решил, что им пора ехать в Гамбург, чтобы принять настоящее боевое крещение. Ведущей ливерпульской группой тогда были Джерри Марсден и Пейсмейкеры («Задающие Темп»). Мой старший друг Боб Вулер, ведущий диск-жокей Мерсисайда, был их страстным поклонником. Он пропагандировал «звук Мерси» с какой-то фанатичной одержимостью, и если когда-нибудь будет написана история Мерси-бита, его имя должно быть вписано туда самыми крупными буквами. По сравнению с Брайаном Эпстайном он выглядит намного выше.
Когда Рэй МакФолл превратил «Пещеру» на Мэтью-стрит в бит-мекку молодежи, Боб Вулер стал там постоянным диск-жокеем. В те времена он всегда носил с собой толстую записную книжку, куда заносил интересные разговоры с группами и журналистами.
