Позолота в этой зале, как и вообще в целом доме, изобличала прочность и богатство работы, но вместе свидетельствовала и о том, что ее не обновляли и не чистили.
В камине не было признаков огня: даже зола, по-видимому, давно уже была выметена из него.
Вся эта длинная, величественная, но мрачная галерея полна была какой-то немой торжественности и безжизненности. Она скорее походила на погребальный склеп, чем на комнату, назначенную для живых.
Маркезина, видимо, побледнела, переступив заветный порог; она оперлась на руку аббата и безмолвно подала ему знак — исполнить для гостя обязанности чичероне.
— Вот, синьор, пожалуйте сюда, и начнемте по порядку, — говорил аббат. — Вот это портрет того Форли, который первый прославил и возвысил свой род: он был другом и кумом Козьмы Великого, этого гениального человека, который основал монархическое правление во Флоренции и получил титул отца отечества, данный ему народною благодарностью. Сообщником и помощником ему в великих делах был этот самый Гаэтано Форли, построивший палаццо, купивший поместья и начавший составлять это редкое собрание картин, которым вы любовались. Вглядитесь в черты его мудрого и величественного лица: какое спокойствие и какая кротость, но вместе с тем какая сила! а что за живопись!.. не мудрено, синьор: — это кисть Гирландайо!.. Все портреты, которые вы увидите здесь, писаны лучшими художниками того времени, в котором поочередно жили оригиналы.
Далее следовало несколько поколений, отличенных или заслугами отечеству, или блеском их богатства и образа жизни. Некоторые лица были одеты в бархатные кафтаны, фиолетовые или черные, с воротничками или подрукавниками из этих дивных и несколько тяжелых кружев, которых матовая белизна так резко и счастливо оттеняет лица и руки. Другие были в кольчугах и в полном вооружении. Против них, между окон, находились портреты их ясен и дочерей — также одетых в широко-складистые бархаты и парчи, также украшенных стародавними кружевами, над которыми монахини Венеции и Испании проводили жизнь, чтоб работою многих труженических лет доставлять благолепие своей обители.
Все эти родоначальницы и прабабушки были прекрасны в своих романтических костюмах. Иные представляли тип настоящей южной красоты — смуглые лица, черные глаза и волосы, улыбку, дышащую негою, и ту восхитительную прозрачность кожи, которые итальянцы умеют оценить и выразить прелестным словом: «morbidezza!» [20]. Другие были одарены теми чудесными светло-русыми волосами с золотистыми отливами, которые так любила венецианская школа. Имена Бронзино, Корраччей, Леонардо да Винчи встречались под этими картинами, спасенными от забвения их кистью. Очарованный француз терял голову и не мог бы оторваться от обаяния бабушек, если бы голос их грустной и важной праправнучки не напоминал ему о необходимости идти далее…
