— Маркиз Форли веселится, как нельзя лучше, проводит карнавал самым блестящим и шумным образом; он — первый кавалер на всех праздниках, поет, играет на домашних театрах. В лучших обществах не умолкают толки о его любезности и остроумии, дамы от него без ума, бредят им… На последних регатах его гондола выиграла приз; он сам ею управлял, переряженный баркаролом шестнадцатого века.
— Благодарю вас за эти приятные вести о моем Лоренцо, синьор! Но если вы часто его видали, вы должны знать…
И маркезина, прервавши вдруг свою речь, значительно и с сомнением посмотрела на падрэ Джироламо. Аббат приблизился.
— Синьор, — сказал он иностранцу, — маркезина не смеет выразить вам мысли, слишком затруднительной для молодой особы ее лет. Позвольте мне, как самому старому, самому преданному другу благородного дома Форли, позвольте мне просить вас — сказать нам чистосердечно, как составлено то венецианское общество, в котором находится наш маркиз… чем оно преимущественно занимается; нет ли там таких подозрительных людей, которые слишком часто втираются во всякий сборный, разноплеменный круг путешественников; не ведется ли большой игры?..
Едва аббат произнес последние слова, Пиэррина дернула его, будто невзначай, за широкий рукав его рясы… падрэ оглянулся; повелительный и вместе умоляющий взор девушки остановил его расспросы. Но французский путешественник, нимало не удивленный словами падрэ и тех, что маркезина не дала ему договорить, приблизился к девушке с участием.
— Эччеленца, — сказал он тихим и грустным голосом, — опасения почтенного отца, к несчастию, совершенно справедливы: в наше время всемирных и всеобщих странствований, когда половина Европы покидает свой домашний кров, чтобы посетить другую половину, слишком часто попадаются в пестрой толпе путешественников мошенники и бродяги, которым удается скрыть свое ремесло под лоском светского приличия. Они принимают громкие фамилии, присваивают себе чужие титулы, сыплют золотом, разыгрывают роль людей с высшим образованием и легко проникают в лучшее общество, где ищут легковерных жертв для обмана и воровства всякого рода. Чем шире и разноплеменнее избранный ими круг, тем легче им укрыться, пока не обличит их какая-нибудь слишком гласная история. Иногда их подозревают долго, но улики нет на них: так осторожно держат они себя там, где им не поддаются. И в нынешнюю зиму, в знатнейшие и разборчивейшие дома Венеции успели вкрасться подобные искатели приключений… Конечно, ваш брат, как наследник богатого и знаменитого рода, как блестящий юноша, свободный обладатель огромного состояния, из первых привлек их внимание. Его окружили; за ним следят, стараются его опутать; но до сих пор судьба его хранила — он не поддавался искушениям игры, в которую всячески старались его увлечь, — богатство и доброе имя его равно невредимы…
