До сухой земли три шага.
– Держись меня. Не разговаривай. Если вдруг что-то пойдет не так, падай на землю.
Что пойдет не так?
Вопроса Тисса не поняла – она не знала этого языка, но сам тон был враждебным. И Урфин ответил на том же наречии ничуть не более дружелюбно.
Еще фраза.
Ответ.
Почти ссора, и туман отползает за плечи человека, столь же огромного, как лорд-протектор, но куда более страшного. Наверное, так выглядят великаны из нянюшкиных сказок. Голова-валун, лысая, бугристая, покрытая шрамами и насечками, утоплена в плечи, на каждом из которых по сундуку. Он бос и одет лишь в полотняные штаны, а медвежья шкура, заменяющая плащ, вряд ли способна защитить от ветра.
– Не бойся, – шепотом сказал Урфин.
Существо – Тисса всерьез усомнилась в принадлежности его к человеческому роду – замерло в трех шагах. От него смердело потом, жиром и козлиной шерстью.
Оно раскачивалось и ворчало.
– Спокойно, Агхай. Свои.
Разве оно понимает?
Понимает.
– Груз – туда. Туда. – Урфин указал в сторону лодки.
Существо кивнуло, развернулось и неторопливой, какой-то утиной походкой двинулось в туман.
– Идем. Лошади ждут.
Две. Пегий мерин с впалой грудью и вполне крепкая, округлая кобылка.
– Получше не нашлось? – Урфин осмотрел лошадей придирчиво, хотя было ясно, что с его кирийским жеребцом они ни в какое сравнение не идут.
– Ты сам хотел неприметных, – ответил туман. – В городе поменяешь.
– До города еще доехать надо…
Урфин подсадил Тиссу и, убедившись, что падать она не собирается – в мужском седле сидеть было не в пример удобней, чем в женском, – выпустил-таки. Только предупредил:
– Держись рядом. Тут лиг пять до села. Переночуем.
Пять лиг – немного, но Тисса давно не ездила верхом.
Кобылка шла тряской рысью, и подковы звонко цокали по камням. Туман почему-то не спешил проглотить и этот звук, словно им вычерчивая на земле след, по которому двинется погоня.
Например, тот ужасный великан…
Погони не случилось.
Урфин выбрался на дорогу и пришпорил жеребца, который, впрочем, шпоры проигнорировал. Он был слегка сонный и неторопливый, что Урфина злило.
А вот Тиссе было хорошо.
Туман рассеивался, и седоватое еще небо рассыпало звезды. Острый край луны зацепился за вершину ели, и дерево покачивалось, скрипело, словно желая избавиться от нежданного украшения. Лес подбирался к самой дороге, порой приподнимая корнями камни или выпуская одичавшую молодую поросль на самый тракт.
Где-то далеко ухала сова.
И Тисса сама не заметила, как путь окончился.
