– Мы с ним хорошо общались. О машинах, – убеждённо ответила она.
– Ну, а теперь ты будешь общаться с нами. Мы тебя не оставим тут болтаться в одиночестве, – твёрдо решил князь, всем своим видом показывая, что не намерен выслушивать никакие возражения. Хоть от Алёны, хоть от самого президента Забола, который, судя по тому, как «рядовые люди безопасности» во дворе зашевелились, как раз подъезжал, хоть от какого-нибудь индийского раджи до кучи.
– Как скажете, ваше высочество, – смиренно опустила глаза Алёна. Только, кажется, она была не так уж и против.
Как бы то ни было, Великий князь со всем своим сопровождением так и остался на крыльце Галереи, поджидая президента. Во двор въехали две машины, и негромкая, но, с точки зрения Заболотина, мерзкая сирена, издав прощальный вой, стихла. Полковник вздохнул и потёр уши.
Из машин высыпали «лица сопровождения», затем из центральной выбрался и сам глава государства в бежевом костюме и с белым портфелем под мышкой. Не то чтобы президент боялся за жизнь – ему по статусу было положено. Особенно сегодня.
За спиной Заболотина Сиф не удержался от комментария:
– Сирена есть. Белый халат и белый портфель есть. Не хватает только красного креста и градусника, – но узрев перед своим носом кулак полковника, юный офицер поспешно заткнулся.
– Доброе утро, – обменялись рукопожатиями президент и князь, и глава Забола, улыбаясь, предложил, обращаясь ко всей делегации:
– Давайте пройдём внутрь и полюбуемся живописью! – затем он чуть повернулся к Великому князю и дополнил с короткой улыбкой в пышные усы: – И поговорим негромко… о некоторых вещах.
– С удовольствием, – согласился Иосиф Кириллович. – А что за живопись будет сегодня радовать наш взор?
– О, два дня назад здесь была открыта выставка, посвящённая, – тут президент слегка запнулся, но прежним спокойным и самую капельку восторженным – гость всё-таки немалого ранга, тут надо еле заметно восторгаться – голосом продолжил: – близящемуся Дню Победы, а также всем военным конфликтам конца двадцатого века, и, разумеется, нашей, я имею в виду, Забол-Выринейской войне, потому как зимой посвящённая её годовщине выставка пройти не смогла по техническим причинам.
Заболотин обернулся к воспитаннику, но тот старательно удерживал на лице невозмутимое и доброжелательное выражение. Только губы чуть шевелились, словно он про себя посылал президента по очень далёкому болотному адресу.
Заметив взгляд командира, Сиф поднял на него глаза, прислушался к чему-то и уведомил:
