Не нужно жалеть денег. За десять лет на почившее в бозе РИА «Новости» потрачен миллиард долларов с нулевым конечным эффектом, даже, скорее, наоборот – это агентство принесло России репутационные потери. Сочинский проект одним махом заставил западную образованщину транслировать свои позитивные отклики не только через СМИ, но и посредством интернета, работая на Россию, приумножая её авторитет, переформатируя негативный образ на позитивный. В результате пропагандистская кампания против Сочи, предшествующая Олимпиаде, была полностью проиграна – жалкие попытки распространять фальшивые фото с унитазами, скорее, сыграли на руку сочинскому проекту – разогрели интерес. Взбаламутив воду, западная пропаганда вызвала волну восторженных свидетельств гостей Олимпиады.
Именно потому, что Константин Эрнст чётко понимал, на какую аудиторию работает, он и стал апеллировать к символам, узнаваемым западными образованцами. Другое дело, что сам Константин Львович не ломал себя через колено, выбирая Шагала, Кандинского, Малевича, Набокова, Бродского, Солженицына, Шнитке и Дягилевские сезоны.
Такой подход вообще Константину Львовичу свойственен. Он руководствуется прагматическими соображениями, предпочитает не «обогревать космос», желает быть понятым и услышанным аудиторией, на которую ориентируется. Эта стратегия в полной мере реализуется им на Первом канале. Он чётко знает, в какое время у телевизора сидят поклонницы Малахова, и предлагает адаптированный для конкретного сегмента телепродукт. А когда Эрнст создавал, к примеру, сериал «Школа», он тоже чётко, прагматично выбирал способ коммуникаций с подростковой аудиторией – отсюда и эстетические приёмы, и стиль драматургии. Эрнст делает всё, чтобы его заметили.
Когда Константина Львовича критикуют, что он в своём творчестве опускается до уровня зрителя, а не несёт его ввысь к новым горизонтам культуры и нравственности, эти претензии, с одной стороны, резонны, а с другой – кажутся наивными. Природа таланта Константина Эрнста такова, что требовать от него воспитательного эффекта, реализации высокой культурной миссии просто бессмысленно – человек заточен на другое. Эрнст идеально импортирует западное и экспортирует наше, это вообще его профессиональное кредо.
И, конечно, он очень убедителен в коммуникационных войнах, не мельчит, способен замахнуться на масштабные решения, азартен, а главное, знает моду (хороша она или плоха, значения не имеет). А ввязываться в борьбу за символический капитал страны с архаичными «представлениями о прекрасном» – пустое дело. Эпоха постмодерна развивается по своим законам – форма сейчас важнее содержания, не чувствовать её – значит выглядеть комично, а следовательно, проигрывать.
