Голосок вылетал дымом из высокой трубы:
Вот такой широты, вот такой красоты…
На Канун Всех святых…
Откуда-то из открытых окон летели паутинки:
До небес и до звезд поднялось во весь рост…
Нет, не видывал ты Древочудищ таких,
Как в Канун Всех святых!
Свечи мерцали, огоньки трепетали и ярко вспыхивали. Ветер тихим дуновением, влетая в тыквенные рты и вылетая обратно, выпевал протяжную песню:
Прошел и умер старый год, но озаряет небосвод
Костром из листьев золотых
Оно во славу Всех святых!
Неси осенний урожай, созвездья свечек зажигай!
Том вдруг почувствовал, как губы у него засуетились, словно мышки, нетерпеливо норовя подхватить песенку:
Свечи сверкают, а звезды горят,
Опавшие листья летят и шуршат,
Улыбаются тысячи тыкв с высоты,
На Канун Всех святых!
Вот Ведьма смеется,
Ухмыляется Кот,
Там оскалился Зверь,
Хохоча во весь рот,
И с улыбкою Жнец свою плату берет…
Здравствуй, День Всех святых — Новый год,
Новый год!
Тому казалось, что изо рта у него змеится дымок:
— День Всех святых…
И все мальчишки шепотом вторили:
— Всех святых…
Потом наступила тишина.
И в этой тишине засветились последние свечки на Праздничном дереве — по три, по четыре зараз, образуя гигантское звездное скопление, вплетенное в космы черных веток и сучьев, проглядывающее украдкой сквозь ветви и чеканные сухие листья.
Теперь все Дерево стало единой необъятной многомерной Улыбкой.
Горели все тыквы, все до одной. Вокруг Дерева распространилось теплое дыхание позднего лета.
Ребят обволакивал дымок с привкусом копоти и свежий запах тыквенной плоти.
— Ух ты, — сказал Том Скелтон.
— Видали местечко, а? — спросил Генри-Хэнк, Ведьма. — Мало этого дома и типа с разговорами про «страсти-мордасти», тут еще и… Я такого дерева в жизни не видел. Вроде новогодней елки, только куда больше, а тыкв и свечек — видимо-невидимо! Что бы это значило? Что за празднество?
«Празднество!» — донесся откуда-то мощный шепот — то ли из луженных сажей глоток дымовых труб, то ли все окна в доме разом разинулись[3] у них за спиной — вверх-вниз, вверх-вниз, выдыхая вместе с темнотой слово «Празднество!»
— Да-сс… — прошелестел великанский шепот, от которого заметались огоньки в тыквах, — празд-несство…
Мальчишки так и взвились в воздух, оборачиваясь лицом к дому.
Но дом хранил безмолвие. Окна были закрыты наглухо и до краев налиты лунным светом.
— Кто отстанет — теткой станет! — вдруг завопил Том. Их ждали золотые копны осенней листвы, как тлеющие уголья, как странный клад, несметные богатства.
