— Это правда. Я любила моего пса.
— И потом, когда вас спросили, можно ли кому-то позвонить, вы сказали, что у вас никого нет и что вашей дочери тоже больше нет с вами…
И тут до нее дошло. В ужасе Джинни поняла, что невольно ввела их в заблуждение.
— Она действительно больше не живет со мной, но я не имела в виду, что она умерла. Джем жива, просто уехала в Бристоль.
Финн внимательно разглядывал ее.
— А мы все так сочувствовали вам тогда.
— Вы сочувствовали? Извините, не заметила.
— Так или иначе, вас не арестовали. Потому что вы провели всех.
— Позвольте мне предположить, — с вызовом проговорила Джинни. — У вас нет детей? Да?
Он смотрел на нее минуту-другую, затем покачал головой:
— Нет.
— Сразу видно. Потому что если бы у вас были дети, вы бы понимали, что ни один самый распоследний родитель никогда не станет говорить о своем ребенке такое, чтобы выпутаться из неприятной ситуации. Я скорее умру, чем…
— Хорошо, хорошо, не сомневаюсь. Вы правы. Оставим все это между нами! — Подняв руки вверх, Финн добавил: — Начало многообещающее. Но так как вы собираетесь работать у меня, было бы лучше, если бы мы смогли найти общий язык. Вы не думаете?
Все еще взбешенная, но понимая, что он прав, Джинни кивнула:
— Да, я тоже так думаю.
— Отлично. А теперь извините меня, мне нужно поговорить с Иви.
Он исчез в офисе. Джинни допила остывший кофе и отклонилась на спинку стула, нервно крутя прядку волос. Она могла бы работать здесь, в этом ресторане с разностильной старинной мебелью, сияющими потолками и натертыми до блеска дубовыми полами. Картины на темно-красных стенах представляли собой привлекательное соединение старины и модерна, толстые атласные шнуры обхватывали тяжелые бархатные шторы. На каждом столе стояла бесподобная ваза с зеленью и первыми весенними цветами.
Ожидая, когда вернется Иви, Джинни не оставалось ничего другого, как рассматривать комнату. И тут она заметила, что что-то валяется на полу…
Наклонившись и взяв то, что лежало под столом номер шесть, она сначала решила порвать это на крошечные кусочки.
Что ж, это был бы ему хороший урок.
Но двадцать фунтов — это двадцать фунтов, и она не могла заставить себя сделать это. Вместо этого она потянулась к своей сумке и вынула кошелек — к счастью, сегодня утром она взяла деньги в банкомате. Достав две хрустящие новенькие десятки, она положила их под стол вместо мятой двадцатифунтовой банкноты.
Через несколько минут Иви вернулась в ресторан в сопровождении Финна.
