Еще одной неприятной ямой, от падения в которую Рузвельта спасла его энергичность, был скандал, связанный с непозволительным поведением мэра Нью — Йорка Джимми Уолкера [43]. Последний был бонвиваном, взяточником, любителем хористок, азартных игр и выпивки. На его фоне Эл Смит выглядел едва ли не ангелом во плоти. Для Нью — Йорка в годы экономического бума поведение Уолкера не было чем‑то удивительным. Однако после 1929–го такое поведение стало явно неуместным, а в 1932–го он оказался в центре расследования крупного дела — его обвиняли в участии в системе вымогательства взяток. А это создавало осложнения для Рузвельта, которому нужна была чистая репутация и которого, не следует забывать, Уолкер поддержал в предвыборной речи, когда ФДР боролся за выдвижение на пост губернатора в 1928 году. Согласно конституции, именно Рузвельт как губернатор штата после сложения полномочий, совмещая судебные и политические функции, должен был решить судьбу Уолкера. Эпизод случился в самое неподходящее время. Если решение относительно поведения Уолкера будет либеральным, моралисты по всей стране зачтут это Рузвельту как недостаток личностных качеств, необходимых главе государства. С другой стороны, если его реакция будет слишком суровой, он рискует утратить поддержку Таммани — Холла и Демократической партии в штате Нью — Йорк. Фарли и Розенман предостерегали Рузвельта, что он может потерять голоса штата, и, следовательно, — проиграть выборы.
Он начал официальные слушания в Олбани одиннадцатого августа. Припереть к стенке Уолкера, которому он благоволил, было довольно непросто. Уолкер блестяще проводил тактику затягивания процесса. Его личный врач вынес медицинское заключение о том, что его клиент страдает от нервного истощения и нуждается в недельном отдыхе. Затем умер один из его братьев, и потребовалась еще одна отсрочка для проведения похорон. Время, отведенное Рузвельту на подготовку к общенациональной предвыборной кампании, уходило. Затем неожиданно для всех первого сентября Уолкер подал в отставку. Теперь у Рузвельта были развязаны руки. Все пути были открыты. Известный своим морализаторством политический флюгер Уолтер Липпман, после энтузиазма в отношении предвыборных выступлений Рузвельта в 1924 и 1928 годах, в январе 1932–го изрек один из наиболее разгромных комментариев, когда‑либо сказанных о ФДР: «Он — приятный человек, который, не имея необходимой квалификации для этого поста, очень хотел бы стать президентом». Но на этот раз Липпман одобрительно охарактеризовал действия Рузвельта: «Способ, в который он провел слушание по делу Уолкера, серьезно изменило мое мнение о нем.… Я буду смело голосовать за Рузвельта».
