Конечно же, в начале карьеры Франклин Рузвельт находился под сильным влиянием своего прославленного родственника, который его на многое вдохновлял. Это не всегда совпадало с курсом партии, но ни один из Рузвельтов не отличался чрезмерной преданностью своей партии. Каждый из них время от времени делал тактические реверансы в сторону партийной машины, но лишь в тех случаях, когда считал это необходимым для успеха своей политической карьеры. Однако оба рассматривали партию как средство, служащее для достижения их целей, не более того; иногда партии полезны, но никогда не любимы, и если они не служат цели, то партиям бросают вызов, или даже от них отказываются. Рузвельты определенно никогда не делали из партий кумиров, внушающих благоговение и требующих поклонения. И это тоже роднит их с Уинстоном Черчиллем.
И все же между Рузвельтами были и различия. В целом, Теодор менее успешно использовал возможности Республиканской партии, чем Франклин — Демократической. Попытка Теодора в 1912 году вернуть себе пост президента США [13] с помощью собственной Прогрессивной партии, «партии сохатого» [14], созданной в результате раскола Республиканской партии, привела к поражению и единственному перерыву в правлении республиканцев, которое длилось с 1896 по 1932 год. Ну а Франклин настолько укрепил авторитет своей партии среди избирателей, что и после его смерти демократы задавали тон в американской политике на протяжении двух с лишним десятилетий.
Так или иначе, юношеское восхищение и желание подражать старшему Рузвельту было совершенно естественным, особенно если учесть разницу в возрасте почти в четверть века. Первый полувзрослый опыт общения относится к лету 1897 года, когда совсем еще молодой Франклин приезжал погостить в Сагамор — Хилл и слушал там рассказы Теодора о его работе во главе нью — йоркской полиции, которые затем весело и увлекательно пересказал в школе в Гротоне. Несколько лет спустя, когда ФДР поступил в Гарвард, он уже сознательно начал копировать некоторые черты и манеры родственника. Он стал носить пенсне и активно пользоваться двумя излюбленными словечками Теодора — произносимым врастяжку delighted («восхищен») и bully в значении «первоклассный» (как в известном впоследствии изречении Теодора Рузвельта, что Белый дом является bully pulpit — «первоклассной трибуной»). Однако получалось это у него пока не слишком натурально. На этом этапе Франклин Рузвельт был далеко не похож на Теодора. Внешние данные у Франклина были лучше, да и голос, в конечном счете, много зычнее, но в молодости ему недоставало энергии и харизмы Теодора.
