Капитан рассмеялся — так забавно, в лицах, на голоса передал капитан речь увертливых, себе на уме томских мужичков, дурачивших напыщенного коменданта.
— Моксунники да бакланы — оттого, что на Томи моксуна да водяной птицы баклана много было, — закончил капитан.
— Что же сейчас, господин капитан, по-вашему, представляет Томский город?
Капитан задумался. Долго искал подходящее емкое слово, которым можно было бы обрисовать город.
— Купеческий картузище, — сказал наконец. — Запойный торгаш — вот что такое Томск ныне!
— Ну-у, — недоверчиво протянул Крылов. — Я слыхал иное… Что там и просвещенные люди есть.
— Не спорю, — ответил капитан и упрямо склонил голову. — Только их, как и везде, немного. А цилиндров, да котелков, да картузов — тьма. В Томске все торгуют. И всем. Перевалка — не город. Постоялый двор. Да вы и сами ужо увидите.
Капитан задумался. Крылов не стал более докучать вопросами, и какое-то время они оба молча глядели в окно, на реку.
Темная река — Тома-Томь оказалась живописной приятной дорогой. Сновали суденышки, трубными кликами переговаривались пароходы, по берегам то и дело возникали поселения. Пароход дважды подходил к самым большим поселкам, и на пристанях шла бойкая торговля овощами, ягодами, грибами, прошлогодними кедровыми орехами; там же, у пристаней, высились поленницы березовых чурбашек, заготовленных для паровой тяги.
Незаметно длилось время, и вот уже капитан угадал городские скотобойни, указующие на то, что город близок.
— Слава богу, приехали благополучно, — капитан снял фуражку и набожно перекрестился. — Не сели на мель, не порвались на карче, не потеряли баржу с переселенцами, и котел не взорвался…
Это походило на молитву.
За скотобойнями потянулись захламленные корой и щепой лесные склады, грузовые пристани, и только потом пароход, дав длинный и два коротких гудка, резко сбавил скорость и начал сворачивать влево, словно принюхивался к берегу, ища место для остановки.
— Отдать носовую! — зычно и торжественно скомандовал через рупор капитан. — Отдать кормовую!
На палубах поднялась суета. У сходен образовалась толчея, пробка; обнаружилось множество детей, они пищали и хныкали, зажатые взрослыми.
— Ну, прощайте, господин пароходный доктор, — подал руку капитан. — Не поминайте лихом. Дай вам Бог хорошо устроиться на новом месте.
— Спасибо. Прощайте и вы. Душевно рад был познакомиться, — ответил Крылов.
Капитан приложил руку к козырьку форменной фуражки, отдавая честь.
