Во дворе Рак велел подтащить связанных к кирпичной кладке. Прошедшим летом вокруг дома был построен белокаменный забор. По бокам въездных ворот было выложено два каменных прямоугольных столба. Рак приказал тогда сделать эти массивные прямоугольники пустотелыми, вверху кладка еще не была закончена.
Рак велел этих двоих поместить внутрь каменных столбов.
— Помню, спрашивали вы, почто столбы не завершены? Грейте воду, делайте раствор, сейчас и завершим кладку, фонарей принесите.
Холод, снежок, промозглость. Мелькание фонарей, дымящийся раствор, тяжелые камни. Петька-Гвоздь спросил:
— Кого из них в какой столб поместить?
— Все одно, только побыстрее, — ответил Рак. Зевнул и добавил, — чей-то разморило, спать пойду, вы уж тут меня без меня управляйтесь, за главного будет Гвоздь.
Гвоздь думал. Отчего так? Атаман их нынешний — урод, калека, махонькой, соплей перешибешь, а все его боятся. Одного его слова достаточно, чтобы человека жизни лишить. Взбунтоваться? Убить карлу? Убьешь, как раз тут тебя мигом другие кончат. Рак такую паутину сплел, что в ней сотни людей сидят, и с полицией у него связь, и с тюрьмами. Ничего в нем нет, кроме большой головы и глаз рачьих, навыкат. Вот и получается, что голова важнее тела. Вон какие могучие мужики перед ним дрожат…
Когда Рак удалился, один из бандитов сказал:
— Может, пришить их, чтобы долго не мучились?
Гвоздь на него прикрикнул:
— Делай, что велено, а не выдумывай что ни попадя. Тащите Фомку по лестнице на столб, опускайте внутрь. Мало бы что брыкается, закладывай камнем. Теперь Ваську в другой столб помещайте… Прощевай, Васька, как говорят, не вспоминай лихом!..
Еще какое-то время метались во дворе фонари. Но вот все люди ушли в дом и все стихло, только луна с далеких небес с полным равнодушием смотрела на дела рук человеческих.
В то же самое время в губернаторском дворце было весело и шумно. Душой общества был новый редактор газеты «Золотое Руно». Это был потомок славного гусара Дениса Давыдова, Дмитрий Павлович Давыдов. Он приехал в Томск из Ачинска, где служил в суде. Кроме того, он был изрядным изобретателем новых машин. Душка Давыдов издал в Иркутске книгу стихов, он же был музыкантом. О, такие люди редки! Томские золотопромышленники доверили издание своего журнала достойнейшему человеку.
На возвышении с двумя роялями Дмитрий Павлович читал свои стихи, потом присел за один из роялей и спел сочиненную им песню «Славное море, священный Байкал…» Шершпинский, слушая песню эту, невольно смахнул с ресницы слезу. Может, вспомнил юность и собственный побег с каторги.
