Комнаты дома были украшены дарами заводских начальников, ойротских старшин. Вместе с экспедицией в Томск приехал буддийский священник Цадрабан Гатмада, был он в желтых бурятских одеждах. Зачем он понадобился губернатору — не знали.
По случаю возвращения во дворце был дан обед, на котором присутствовали члены экспедиции, приближенные к начальству лица.
Гости с любопытством входили во дворец высшего лица губернии. Шершпинский постарался украсить это жилище божества. У лестницы, ведущей на второй этаж, стояли два железных рыцаря, их руки в железных перчатках опирались на мечи. На площадке между этажами, в нише, скалился бронзовый лев. Из его клыкастой пасти вырывались струи воды и падали в янтарную чашу. Выше, в позолоченной бароккальной раме, было овальное зеркало, и струи фонтана множились в нем. Еще выше была надпись: «Carpe diem!» [7]
Гости могли ознакомиться с экспонатами дворца, среди которых находились и потешные часы Ивана Мезгина. Были китайские болванчики, кивающие без устали, были бронзовые статуи Будды, который взирал на гостей с загадочной улыбкой.
Бронзовый тигр держал во рту нефритовый шар, готовый упасть при первых неощутимых еще признаках землетрясения. Эту восточную хитроумную штуку уже проверили, ударяя в подвальном помещении бревном в стену. Тигр немедленно «выплюнул» свой шар, хотя в верхней зале дворца никто ударов бревна не слышал и не ощущал.
Вильям Кроули со своим верным негром Махоней преподнес губернатору картину какого-то аглицкого мазилы, на коей был изображен Тауэр.
Красавицы Понятовские украшали прием, и, как ни странно, к одной из них просто неприлично прилип буддийский проповедник. Может, он склонял пани Анельку в свою веру. Но он позволил ей покрутить свой маленький походный молитвенный барабанчик, а она пощелкала тоненьким пальчиком Цадрабана Гатмаду по его круглой, как шар, бритой голове.
Жандармский полковник, Герман Иванович, толстый, одутоловатый, задержался в вестибюле перед портретом государя императора. Он стоял навытяжку перед портретом, будто докладывал о своих успехах в борьбе с врагами Отечества. Лицо полковника было красным и потным, будто он поднял непомерную тяжесть. На самом деле он в жизни своей не поднимал ничего тяжелее бокала с вином. И теперь он с трудом удерживал равновесие, так как горячительные напитки начал принимать с раннего утра.
Германа Ивановича приглашали в залу, но он сделал пальцем лакею:
— Пгинеси, бгатец, подносик с гъафинчиком и этакую маленькую гюмочку!
