— Кровосос! Душитель Польши! Бог покарает тебя!
Вернувшись поздно в свое жилище, Оленев хотел зажечь свечу, чтобы написать в Петербург прошение о помиловании. Но не нашел спички и вдруг увидел, что окно превратилось в игральную карту, это была дама бубей. Он видел, что она подмигивает ему, это была Анелька.
— Вы не графиня Потоцкая, вы знаете кто?.. — обратился он к ней, но Анелька исчезла, а в раме возникла трефовая королева и это была его покойная жена:
— Ты должен пойти со мной, ты стал шестеркой, а должен быть королем, ты же сам это понимаешь…
Он встал, недоуменно оглядываясь, часы в гостиной пробили двенадцать. Он вышел в залу, во всех окнах было темно, но откуда-то проливался мертвенный свет вроде лунного, и он смог различить, что в каждом окошке с топориками на плечах поместились червонные валеты.
Он шагнул к двери, но и там стоял валет с топориком. «Нет, не уйти!» — подумал Николай Николаевич. Он вернулся в кабинет, лег на диване, укрылся пледом. Его била противная дрожь и страх гнал сердце вскачь, казалось, оно сейчас лопнет, и это было невыносимо. Скорее бы утро — молил он Бога.
Но он не дождался рассвета. Ему было душно. Встал потихоньку, накинул шинель, вышел, побрел по темному поселку.
И утро настало. Мадам Ронне постучала в спаленку своей воспитанницы и запела вполголоса французскую песенку про петушка, который раньше всех приветствует солнце.
Верочка потягивалась в постели и говорила:
— Ах, мадам! Всегда вы так. Только приснится что-нибудь приятное…
— А что именно приятное было во сне моей малышке?
— Не скажу, секрет! — надула губки еще не совсем отошедшая от сна Верочка.
В это время с улицы вбежал мужик, Федор, беглый солдат:
— Николай Николаевич застрелен!
Мадам Ронне стукнула его кулачком в грудь:
— Ты почему ораль, негодяйный мушик?
Она хотела сказать, что эта скотина могла бы и догадаться, что нельзя такое при дитяти. Да еще правда ли? О, варварская страна!
Вытолкав мужика из гостиной, мадам спросила хрипло:
— Правда есть? Где это есть?
— Чего же я врать буду? — обиделся мужик, — зачем-то ночью по поселку бродил. А арестанты проклятые подкопали избу вылезли. Полячишко Николая Николаевича из ружья застрелил, выследил… Убег полячишко в тайгу, за ним теперь гоняются…
В сенях пахло летом, в остатках сена запутались кровавые гроздья рябины.
И сюда принесли тело Николая Николаевича. Сесилька прислонила к его губам зеркальце и — зарыдала.
В сени выбежала Верочка. Мадам вскочила, закрыла ей личико своим подолом.
