Сергей поведал другу о сшей удаче. Однако Николай отнюдь не разделял оптимизма друга.
— Позволь, но ты же талантливый художник! Что у тебя с живописью?
Пришлось сознаться, что на живопись у него нет ни времени, ни средств. А с получением этого заказа появилась надежна накопить средства и затем целиком посвятить себя работе над картиной, которая давно созрела в воображении.
— Слушай, брось ты эту затею с реставрацией. Я работаю в одном издательстве, занимаюсь иллюстрированием детских книг. Могу представить тебя своим руководителям. Уверен, они будут рады пригласить тебя. Конечно, это работа второго сорта, но все же лучше, чем реставрация.
Сергей поблагодарил и отказался:
— Прости, дружище, тороплюсь. На встречу с князем неудобно опаздывать.
— Ну, как знаешь. Ты хоть не пропадай совсем. А то даже маменька сетует, — куда это Серёженька запропал?
Сергей простился, пообещав навестить добрую старушку.
* * *
Ливрейный швейцар на вопрос, может ли он видеть князя, вызвал дворецкого. Дворецкий заявил:
— Пройдемте, их сиятельство ждут вас в портретной.
Проходя анфиладой покоев и оставляя мокрые следы на наборном паркете, молодой человек краем глаза взглянул на свое отражение в зеркалах, — жалкая мокрая фигурка в убогой одежонке.
Князь ждал Сергея, стоя у высокого стрельчатого окна портретной, одетый в мягкий бархатный шлафрок, повязанный поясом с кистями. У Запрудского было породистое свежевыбритое лицо с пышными, заботливо ухоженными усами; он источал легкий аромат одеколона, кофе и еще чего-то очень приятного. Князь оглядел пришельца с выражением благожелательства и снисходительности.
После традиционных приветствий Запрудский предоставил молодому художнику возможность полюбоваться его коллекцией портретной живописи. Да и было чем! Князь собирал не только работы старых мастеров — Боровиковского, Левицкого, Тропинина, но и современных талантливых художников — Серова, Бакста, Нестерова. Среди последних Муралов обратил внимание на небольшой портрет — квадратное полотно 60 на 60 — юной девушки в бальном платье с цветком у корсажа. Девушка была в той поре, когда в ее облике еще сохранилась детская угловатость, но уже властно проступали черты женственности — в нежном изгибе шеи, в мягкой округлости плеч, в очертаниях начавшей формироваться груди. Платье с низким декольте дополнялось богатой подвеской — огромным голубоватым бриллиантом, оправленным в ажурную вязь из золотой проволоки. Возможно, для девушки это был первый бал.
