Катя распахнула окно и выпустила затворницу. В кухню ворвался свежий чистый воздух, пахнущий мятой и палой листвой. Оставив окно открытым, она вернулась к нерастопленной плите, на которой пыхтела керосинка и булькала каша. Вдруг какая-то неясная внутренняя тревога безотчетно, неодолимо повлекла ее к окну. Под окном стоял Кирилл и, подняв голову, не отрываясь, смотрел на ее окно.
— Катя! — окрикнул он ее. — Разреши мне войти. Обстоятельства требуют, чтобы мы с тобой объяснились и приняли решение относительно нашего будущего.
Катя не двигалась и молчала. Кирилл продолжал.
— Жена оставила меня и дала мне развод. Я свободен. Я хочу жениться на тебе. Я делаю тебе предложение. У нас будет чудесная семья — я, ты и наша дочка. Ты ведь так этого хотела. Открой мне дверь, мы все обсудим.
Катя так же, молча, покачала головой.
— Но я люблю тебя бесконечно! Ты самое дорогое, что есть у меня на свете!
Катя снова решительно покачала головой.
— Ну, хотя бы дочку покажи!
Катя молча закрыла окно и отошла в глубь комнаты.
Возвращаясь из Эрмитажа после встречи с начальством Сергея, Николай увидел под окном священной для него квартиры фигуру ненавистного ему человека. Глухая, звериная ярость одолела парня. Опустив голову на манер быка, завидевшего тореадора, он кинулся навстречу врагу.
— Ты зачем околачиваешься под этими окнами? Прознал, что Сережа арестован и решил, что некому защитить бедняжку? Пошел вон отсюда, мразь!
Кирилл высоко поднял брови, медленно оглядел Николая с головы до пят, молча повернулся на каблуках и неспешно и уверенно пошел прочь. Николай выпустил вслед ему обойму отборных тирад, которые, впрочем, едва ли достигли цели, после чего поспешил к своей подопечной. На лестнице его насторожил едкий запах гари и струйка дыма, вытекающая из-под знакомой двери. На его стук в дверь никто не ответил. В панике он стал колотить в дверь кулаками и сапогами. Ответа также не последовало. Тогда он стал кричать, что есть мочи.
— Екатерина Дмитриевна! Откройте, это я, Николай. — Послышались легкие шаги, и дверь открыла расстроенная и заплаканная Катя.
Поспешив мимо хозяйки на кухню, он убедился, что керосинка погасла, а каша уже не дымит, после чего открыл окно и вернулся в гостиную. Катя сидела в кресле, и отрешенно глядя в одну точку. Он стал на колени перед ее креслом и, глядя в ее окоченевшее лицо, обнял за плечи, повторяя:
— Екатерина Дмитриевна, голубушка, что случилось? Этот негодяй напугал Вас?
