- Экипаж ITV переносили выстрелы «ТОУ», когда начался обстрел. Минуту было тихо, но потом начался настоящий ад. Они не знали, куда им деться. Кто-то просто упал на землю. Кто-то пытался укрыться под машинами. А один остался лежать там, потому что был ранен. Он звал на помощь, но никто не помог ему. И он продолжал кричать, пока газ не добрался до него. Химическая тревога была отменена раньше, чем он умер. Но мы просто зашкерились и ждали.
Когда все еще не кончилось, я приказал Лорриету отвести танк назад. А он ничего не ответил. Я начал кричать, но он не отвечал. Я материл его, называя самыми грязными словами, которые только приходили мне в голову. Весь экипаж орал на него, требуя убрать отсюда танк. Он весь трясся.
Дым, пыль и газ начали просачиваться в танк. Осколки были по броне, а каждый следующий снаряд рвался, казалось, все ближе. Мы все орали на Лорриета, пока не охрипли. А он не отвечал.
Улецки смолк на мгновение. Его начало колотить. Глаза заволокли слезы. Он на мгновение отвернулся, пытаясь взять себя в руки. Успокоившись, он продолжил:
- Когда обстрел прекратился, мы нашли его таким. Люк был закрыт, но не заблокирован. Он не успел надеть противогаз. Мы все орали на него, а он был уже мертв... Мы не знали этого, мы просто ничего не знали...
С этими словами он замолчал.
Звук двух М113 - БТР первого сержанта и санитарной машины - разорвал тишину. Бэннон протянул руку и взял Улецки за плечо, дабы убедиться, что тот не впал в прострацию.
- Ладно, Боб, я хочу, чтобы ты пошел в машину первого сержанта и связался с командирами взводов. Я еще не принимал от них СИТРЕП-ов, и сам не докладывал командиру батальона. Как только примешь доклады всех командиров взводов, отправишь СИТРЕП для S3 и ЛОГРЕП для S1. Ты меня понял?
Секунду Улецки смотрел на командира группы, как будто тот говорил на каком-то другом языке. Затем моргнул, подтвердил приказ и медленно поднялся. Не говоря ни слова, старпом направился к машине первого сержанта, в последний раз обернувшись и посмотрев на тело Лорриета.
Пока санитары, Фолк и заряжающий «55-го» занимались ранеными, Бэннон схватил за руку сержанта Гвента, наводчика «55-го»:
- В каком состоянии ваш танк?
Гвент посмотрел на него, как на сумасшедшего. Бэннон повторил вопрос. Гвент медленно повернул голову, на мгновение посмотрев на танк, а затем снова на Бэннона.
- Я... Я не знаю. Мы были так заняты ранеными и... Я не знаю.
- OK, OK. Я понимаю. Но о них позаботятся санитары и первый сержант. Мне нужно, чтобы вы проверили танк и выяснили, может ли он продолжить бой. Русские могут вернуться, и группе нужна каждая машина, оставшаяся на ходу. Бери заряжающего и тщательно все проверьте, изнутри и снаружи. Это понятно? - Гвент посмотрел на Бэннона, потом на танк и ответил командиру «да, сэр», и позвал заряжающего. Они оба двинулись в обход танка, проверяя гусеницы и навесное оборудование в надвигающейся темноте.
