– Да… – поучительным тоном сказал Пол. – И тебе будет наука… Язычник или христианин, все одно – человек. И душа у всех человеческая.
– А кто проклял? – спросил Джимми.
– Так, эти… как их… дети и прокляли, – удивился Пол.
Он уже еле сидел на табурете.
– Поднялись все, кто жив остался. Как поняли, что наши их стрелять больше не будут, стали что-то там буробить на своем. Знаешь, так было – в одном конце поля голосок из под трупа, в другом конце – детская голова вылезает из под чьей-то ноги и опять голосок. И так несколько сотен детишек, – продолжил он. – Один, видать, начал, а остальные подхватили. И все громче: «Апа ланата девата!». Это на ихнем, будь ты проклят, означает. И, знаешь, все громче-громче, потом на визг, крик, слезы, все орут, не прекращают… Мне до сих пор, как вспомню, жить тошно становится. Ведь пока собрались, расселись, тронулись – не меньше получаса прошло. А они все скулят это свое: «Апа ланата девата!». Глазенки горят, самые маленькие визжат, убитых пытаются поднять, а те, что постарше – только головы из-под трупов высунули и кричат нам. Попробуй-ка выдержи такое, если ты сам все это сотворил. Тут, делов-то было – накорми их, и езжай себе с миром. И люди-то все простые были. Небось, и те были, которых сам знал, торговал с ними, не сброд трущобный – точно. Нищих в другой лагерь вывезли.
Пол расплакался, бормоча что-то пьяным, еле ворочающимся языком.
Джимми налил еще по чуть-чуть, и они молча выпили.
– Не верю, – сказал Джимми. – Врешь ты. Вернее, недоговариваешь.
Он отрезал себе большой жирный ломоть мяса и тут же проглотил его.
Анна умерла сегодня ночью.
– Знаю. Сказали уже, – ответил старик. – Прокляли его. И деньги его.
– Какие деньги?
Старик на секунду протрезвел.
– Не было никаких денег, – спокойно сказал он, но тут же продолжил заплетающимся языком. – Вс-се раз-з… раз-дал…
Джимми понял, что надо пользоваться моментом, иначе в другой раз из старика ничего не вытянешь.
– А остальные? – спросил он.
– Так остальных-то не дал. Кто же остальные даст? – усмехнулся пол. – Остальных-то я до Бомбея не видел.
– Куда же он их дел, если ты их до Бомбея не видел?
– Да, никуда! – крикнул Пол. – При себе держал!
– Зачем?
– Как зачем?
– Ну, зачем он их при себе держал?
– А вот ты, имей ты… два мешка! Два! Один с золотыми монетами, второй – с камнями драгоценными! Ты их что… тетушке бы на хранение оставил?
– При себе бы держал, – согласился Джимми. – Но потом положил бы в банк. А может продал бы.
