— А вы Бэка замочили! — не выдержал я. — А если бы Бэк не пристрелил Борю, тот пристрелил бы меня. Короче, я так понимаю, что мы с Каром теперь кровники.
Моя тирада подействовала на Желтого отрезвляюще.
— Ты волну не гони, — пробурчал он, заметно сбавив обороты. — Кар тебя запросто привалить мог, когда ты к нему вломился. Он этого не сделал, потому что ему лишняя мокруха ни к чему. Он нож забрал, и все. Так что я бы на твоем месте зарылся куда-нибудь и не отсвечивал, пока о тебе совсем не забудут.
— Вот я сейчас уеду, ты встанешь на мое место и будешь зарываться, сколько влезет, — согласился я. — А мы с Каром — кровники. Я сказал. Он зря меня не прикончил, пока была возможность. Мне на нож плевать, я с ним за Бэка поквитаться должен. А то, что он обо мне забудет — это ты бабе своей на ночь расскажешь, если свидитесь. Ни фига он обо мне не забудет, все равно достать постарается. Между нами, Желтый, я слышал, о чем ты тут со своими парнями трепался. И про водку по самые гланды, и про канистру с бензином, — и я скосил глаз на эту самую канистру, которая сиротливо стояла у заднего колеса «Волги». — Так что не хрен мне про короткую Каровскую память заливать. Ты лучше давай-ка — канистру мне в багажник, бутылку — в салон. Все равно вы это добро на меня израсходовать собирались. И аккуратно, чтобы я не нервничал.
Желтый подчинился. А что ему еще оставалось делать? Я отошел шага на три в сторону, чтобы не мешать его передвижениям, и наблюдал, как он медленно и осторожно выполняет поручение. Если бы, ко всему, он делал это молча — цены б ему не было. Но, видимо, молчать было выше его сил.
— Слышь, — сказал он. — А там, за городом, еще двое были — Жеребец и девушка, Вероника. Где они?
— Ну, ты силен! — удивился я. — Может, тебе еще код от банковской ячейки назвать? Перебьешься. Я Мальчиш-Кибальчиш по жизни. Я военные тайны свято храню. К тому же, я вообще не в курсе, где ваш Жеребец. Его Бэк увез.
— Да плевать мне на Жеребца! — Желтый поставил канистру в багажник и захлопнул его. — Про Веронику скажешь?
— Любопытство — не порок. Только я тебе не скажу. Пока. Может, потом как-нибудь. Вот с Каром разберемся, с тобой помиримся. Возьмем бутылочку, я тебе и расскажу про Веронику. Все, вали к своим.
Он снова послушался. Но вопроса с Вероникой не оставил. Шел и стонал:
— Слышь, ну не по-пацански это! Я на все твои вопросы ответил, а ты мне не хочешь сказать, где Вероника!
— Ты меня, падла, еще полечи — что по-пацански, а что не по-пацански, — усмехнулся я.
