До брюнетки дошло, что это конечная и дальше мы не поедем, а главное — что упираться, собственно, смысла нет. Поэтому она покинула-таки салон и обозрела местность взглядом кошки, которую только что грязно домогалась мышка.
— Что это? — пискнула она, закончив осмотр. — Куда ты меня завез?
— Это гаражи, — объяснил я. — Здесь тебя искать не будут. Честное октябрятское.
— Ты что — больной?!
— С чего ты взяла? Я же о тебе беспокоюсь, глупенькая. Ты погляди, в какое место я тебя привез! Ручная работа, почти Фаберже! Памятник архитектуры, натурально. Так что наслаждайся. Я тебя здесь на пару деньков запру, думаю, за это время успею все уладить. А потом приеду и освобожду. В смысле — освобожую… Короче, выпущу.
— На два дня? — всхрапнула она. — Ты точно больной! Что я тут буду делать два дня?
— Я же сказал — получать эстетическое удовольствие. Развиваться духовно. Если не хочешь архитектурой любоваться — займись танцами. Музыки, правда, нет, зато ты можешь сама себе подпевать. Стены толстые, все равно никто ничего не услышит.
Я подвел ее к воротам Генахиного гаража и принялся возиться с замком.
— А ты?
— Ты хочешь спеть на два голоса? — удивился я. — Да без вопросов. Вот я через два дня вернусь — и споем.
Дверь распахнулась, и я ввел даму внутрь. Допускаю, что там было сыро и бегали пауки, но это не повод вырываться так, как начала вырываться она. Пришлось взять ее за задницу и плотно прижать к себе. Получилось очень сексуально, хотя я ничего подобного не имел в виду. Вот честное слово. Просто в таком положении ей было гораздо труднее трепыхаться.
— Пусти! — прошипела она, уперевшись мне в грудь кулачками.
— Ты на меня слушай. Я диспозицию объясняю. В углу — тахта. В погребе — жратва и даже, говорят, бражка есть. Удобств, извини, нет. Так что придется в ведро. Хотя бы вот в это, — я придвинул ногой ближайшее. — Так что располагайся.
И отпустил ее. Потому что: а) она уже успокоилась; и б) я надеялся, что до нее дошла неотвратимость уготованного мною.
Вероника действительно не стала делать поползновений в сторону освобождения. Я больше скажу — она даже не отодвинулась от меня. Так и стояла, сложив кулачки на моей груди. Правда, теперь не отталкиваясь, а прижимаясь. И голову на плечо мне взгромоздить попыталось. Что, впрочем, у нее не получилось — росточком не вышла. Но это ее ни фига не смутило.
— А если с тобой что-нибудь случиться? — спросила она тем самым голосом, который пленил меня в самом начале знакомства.
