— Во мне на днях Пирогов помер, — признался я. — Сегодня поминки.
— Жаль, что помер, — Боря опечаленно вздохнул и вдруг встрепенулся и хлопнул в ладоши: — Девочки, а ну, кончай балаган! Ящик жил, ящик жив, ящик будет жить. А нет — так новый купим. А пьянки — редкость, о них заботиться надо. Клава, давай кастрюлю на плиту, пельмени варить будем. Я вас, милые мои, научу свободу любить. Или думаете, что раз Камаев дежурит, то уж и распускаться можно?
— Что вы, Борис Васильевич! — та же девица, что не сомневалась в непогрешимости его суждений, поднялась и пошла к плите. Видимо, это и была Клава. — Мы знаем, что когда вы дежурите, нам ни минуты покоя не будет!
— Вот то-то! — довольно отметил очкарик. По всей видимости, доктор Камаев жил со своими подчиненными душа в душу. — Да ты, Миша, присаживайся, в ногах правды нет.
Я, уже присмотревший свободное место на диване поближе к Лене, уселся, но все же счел нужным заметить:
— Полагаешь, что правда в заднице?
— Гы, — сказал доктор. — Нет. Ее вообще нет. Но сидеть удобнее, чем стоять, согласись?
— Согласюсь, — кивнул я. — А лежать удобнее, чем сидеть.
— Не всегда, — возразил он. — На кладбище лежать не очень удобно. Лучше сидеть.
— В тюрьме сидеть тоже не мед, — выдал я. — Лучше уж стоять. А что касается кладбища, то там просто сырость и черви мешают. А так место ничуть не хуже любого другого. А то и лучше — всегда наверняка знаешь, как к тебе родственники относятся.
— Ой, смените тему, — не выдержала Лена. — Я страсть как не люблю слушать о смерти на ночь.
— Тогда давайте за жизнь, — сказал Боря и сгреб со стола бутылку водки.
— А пациенты не будут против? — осторожно спросил я. Будто и не сам пойло принес.
— У нас правильные пациенты, — Боря уже ловко разливал. — Смирные и тихие. По ночам спят и персонал понапрасну не дергают. Потому что у нас травматология, а не реанимация или, господи прости, токсикология.
Через два часа мы, все шестеро, были уже одной большой и дружной семьей. Запасы спиртного, принесенные мной, кончились, и теперь мы пили спирт, сэкономленный ударной медбригадой за день. Бородатый Боря поглощал его вполне профессионально, водой не разбавляя, остальные, включая меня, пили в пропорции пятьдесят на пятьдесят.
Вопреки уверениям Бори, медсестры таки пару раз покидали сестринскую — «укольчик больному сделать». Но, в общем, было очень весело. С экрана телевизора очередной комик травил очередную хохму. На него никто не обращал внимания. Все были заняты — играли в карты. В дурака.
