— Правда? — она робко улыбнулась.
— Больше, — твердо сказал я и провел большим пальцем по ее подбородку. На самом деле подобной уверенности не чувствовал — во-первых, после армии прошло шесть лет, и мое тело, истощенное нарзаном, позабыло многое из того, что умело раньше. А во-вторых, против аккуратно выпущенной пули любые навыки бесполезны. Но это тоже было не важно. Вернее — не в данный момент.
Когда я закончил одеваться, у Лены еще оставались дела. Ей необходимо было нанести боевую раскраску и сделать прочие, чисто женские, приготовления перед выходом в люди. Я совсем выпустил это из виду — издержки холостячества. Впрочем, кое-какой запас времени еще оставался. Пока съезжу в гараж, пока вернусь за ней… Полчаса — минимум.
Оставив медсестру прихорашиваться перед зеркалом, я вышел в коридор. Не знаю, почему, но мне мой план по ее спасению показался вдруг ни к черту не годным. Был в нем какой-то изъян.
Вынув из-за обувной полки пакет с пистолетами, я переместил стволы сзади за пояс, и сразу понял, что меня смущало. Какая связь между этим нечто и огнестрельным оружием — ума не приложу, но, судя по всему, она существовала.
Оставлять Лену одну в моей квартире, пусть и ненадолго, не имело смысла, вот что. Потому что какая разница — пробудет она здесь до моего возвращения со смены или те самые полчаса, что потребуются мне, чтобы добраться до таксопарка и вернуться обратно? Для тех, кто желал до нее добраться, между этими временными промежутками разницы не существует. Они нанесут визит сразу после того, как убедятся, что я ушел.
Я снова нарисовался в спальне и сообщил:
— Леночка, душа моя, планы меняются. Мы едем вместе.
— Почему? — она обернулась ко мне.
— Эпоха перемен на дворе, потому что. Постарайся побыстрее.
— А на чем поедем?
— На автомобиле, как буржуины. Закругляйся с раскраской, я пойду такси вызывать.
Леночка послушно отвернулась к зеркалу, вытянула губы трубочкой, подкрутила помаду и принялась за дело. Я же вышел в коридор, к телефону.
Примерно на шестом гудке трубку с того конца сняли, и в динамике прорезался Макарец — очень неприятный даже в виде голоса.
— Да?
— Макарец? — на всякий случай уточнил я. — Это Мешковский говорит. Если в гараже кто-то из парней есть — пусть подъедет за мной.
— Та-ак! — довольно протянул завгар. — Тебе, Мешковский, через двадцать минут на линию выходить. Опоздаешь — пеняй на себя. Я тебе такой штраф нарисую — до самой пенсии не расплатишься. Ты и так уже две смены непонятно чем занимаешься — бензин расходуешь, машину амортизируешь, а выручки я что-то не видел…
