- Не кричи, - кротко попросил старик, - у меня болит голова.
- Ну скажи, что ты теряешь? Ведь от этой просьбы у тебя ничего не убавится.
- Это унизительно, Гриша, как ты не понимаешь!
- Снова ты запел ту же песню. Ладно, хватит. Сейчас тебе принесут завтрак, а потом ты позвонишь Чингаеву.
Толстяк стремительно вышел, не закрыв даже за собой дверь. Старик ничего не успел ответить внуку и только грустно посмотрел вслед.
В последние годы так протекало большинство бесед Перевалова с родственниками. Они приходили к нему и просили о каком-либо одолжении. Обычно эти просьбы коробили старика, шли вразрез с его моральными принципами, выработанными в трудные дни молодости. Перевалову все время казалось, что он предает, оскверняет свое прошлое, выпрашивая у влиятельных лиц различные подачки. Пусть он делал это не для себя, а для детей, внуков, правнуков - это не оправдание.
Так считал старик, но ничего поделать с собой не мог: если он отказывал, его просили настойчивее, требовали, кричали, и Перевалов уступал. Слабый у него был характер.
Издали послышался шум. Перевалов поднял голову. Через приоткрытую дверь он увидел в глубине соседней комнаты дочь, катившую перед собой поднос с завтраком.
Дочь была очень похожа на Перевалова: такая же сухонькая, дряхлая, седая. И общий язык с ним она легко находила. Может быть, потому, что реже остальных досаждала просьбами.
- Здравствуй, - старушка подкатила завтрак к кровати и стала поправлять подушки на постели, помогая отцу сесть.
- Здравствуй, Анна!
- Проголодался? - спросила ласково дочь.
- Нет.
- Все равно нужно поесть. Хотя бы через силу. Ну, попробуй, прошу тебя!
Старик вяло принялся за еду.
- Послушай, - спустя некоторое время заговорила старушка. - У моей внучки неприятности.
Перевалов продолжал есть, машинально двигая челюстями. Внешне его лицо осталось бесстрастным, но внутри старика что-то дрогнуло.
- Понимаешь, ей не повезло со вторым мужем. Она долго терпела... Раньше я не говорила тебе об этом, чтобы не огорчать зря. А вот теперь... В общем, позавчера муж в очередной раз нахамил ей, она, естественно, ответила, и он... ударил ее.
- Что-то на него не похоже, он ведь всегда был тихоней. К тому же у твоей внучки такой характер...
- Тихоней?! Да от таких только и жди подлостей. Таятся до поры до времени, а потом так покажут себя, что никакому буйному за ними не угнаться...
- И все же я тебе не верю.
- Ну, хорошо, допустим, он ее не ударил. Но когда-нибудь точно ударит. К этому все идет.
