С Александром в Азию ушел Арридей, сын Филиппа от наложницы, фессалийки Филлины. Он был слабоумен, ненавистники царицы Олимпиады шептались за ее спиной, что не иначе она приложила к тому руку, опоив Арридея еще в детстве колдовским зельем. Как бы то ни было, он не годился в цари, но в нем текла кровь Филиппа. Его убили сразу же, едва мысль о престолонаследии завладела умами македонян. Линкестиец рассказал об этом тестю, подозревая в убийстве Филоту, сына Пармениона. Прошло несколько дней и громом среди ясного неба грянуло: ушедшие в Азию провозгласили Пармениона царем!
"Это начало конца", – подумал Антипатр.
Наместник ходил по дворцу с окаменевшим лицом, но сильнее пугала челядь Олимпиада. Царица-мать заперлась в своих покоях, впуская лишь Ланику, кормилицу Александра и сестру Клита Черного, телохранителя царя. Ланика выплакала все глаза по обоим, а царица не проронила ни слезинки. Кровь отхлынула от лица Олимпиады, царица превратилась в подобие мраморной статуи, которую не успели еще раскрасить.
Преодолев мимолетную растерянность, Антипатр железной рукой навел порядок в оставленных ему войсках, усилил гарнизоны в городах Линкестиды и дал понять, что власть, завещанную царем, с себя не сложит до объявления наследника.
"Аргеадов нет более, никого царской крови не осталось, войско будет выбирать нового царя. Все войско, а не только та половина, что подняла на щитах Пармениона".
Антипатр высказал это вслух в присутствии царицы. Та взметнулась дикой кошкой – разве забыл наместник об ее дочери от Филиппа, что сейчас замужем за эпирским царем?
Нет, он не забыл, но женщина не будет править Македонией, а ее муж прав на престол Пеллы не имеет.
Царица и бровью не повела. Скользкая змея, не из тех, кто легко сдается. Есть еще кое-что, о чем следует знать Антипатру.
Наместник выслушал Олимпиаду, но не уступил ей в умении сохранять невозмутимость в любой ситуации, хоть сердце забилось чаще. Да, если ее слова не очередная хитрость изворотливой ведьмы, цепляющейся за соломинку, лишь бы удержаться у власти – это выход для всех, спасение Македонии, и он первым поддержит царицу, хотя не доверяет ей. Он вступит в союз со змеей, с кем угодно, с самим Аидом, лишь бы сохранить филиппово наследие.
Войско возвращалось, о продолжении похода не могло быть и речи, это понимали все. Наместник ожидал, что союзники разбегутся и Парменион не сможет их удержать, но у самозванца все равно останется около двадцати тысяч воинов. Менее пятнадцати тысяч у Антипатра. Наместник выступил навстречу. Если не обманула Олимпиада, братоубийственной бойни можно избежать. Они договорятся с Парменионом, он мудр и уравновешен, в Троаде у него не было другого выхода, кроме как принять волю войска, иначе он мог не удержать воинов в узде. Конечно, так и должно быть никакой он не мятежник, не предатель, ведь они столько пошли вместе, плечом к плечу.
