– А ну, тишины! Тише!
Вздрогнули даже рабы на кухне в отдаленной части дома.
– ...вот и я говорю, надо сначала... – не заткнувшийся вовремя оратор съежился под взглядом Эсхина и пролепетал, – назад... отобрать...
– Чего назад отбирать собрались? Шкуру неубитого медведя уже делите?
– Так убитого же...
Гневная молния из глаз и спорщик совершенно втянул голову в плечи. Эсхину совсем не нравилось, что столь важное совещание придется проводить в присутствии слишком большого количества лиц, с которыми хорошо пить и тискать флейтисток, но никак не обсуждать вопросы деликатнейшего характера, от которых, возможно, жизнь зависит. Однако, деваться некуда, он хорошо знал своих сограждан: если сейчас кого-то отпустить, то их языки развяжутся в шаге от порога эвбулова дома и Демосфен начнет действовать прежде, чем они смогут что-то решить.
Гости молчали, пожирая глазами оратора, который мерил шагами зал, заложив руки за спину. Наконец, он остановился спиной ко всем и, чуть повернув голову, произнес:
– Однажды пастух со скуки стал кричать, что на отару напали волки. Прибежали люди с дубьем, а он посмеялся над ними. На следующий день он решил пошутить снова и опять народ сбежался спасать овец. Рассердились люди и тем дрекольем, что на серых заготовили, побили пастуха. Никто не поверит Демосфену, у всех поджилки трясутся при мысли о судьбе Фив.
– Узнают все равно, – раздраженно бросил Демад.
– Узнают, – согласился Эсхин, – но не сразу. И долго будут сомневаться, не верить. Очень долго. Уже когда десять гонцов прибудет, да хоть сто! Неужели не понимаешь ты, какой это страх? Целый город, один из могущественнейших в Элладе, продан в рабство. Стены разрушены до основания, а земля посыпана солью! Ксеркс жег Афины, люди спаслись, укрылись на Саламине, полтораста лет прошло, а до сих пор, как вспомнят, так вздрогнут. А тут год назад! Фивы – не какая-то там Амфисса! До основания! И в рабство всех! Как бы нашего пастуха дрекольем не побили.
Демад не ответил, мысленно взвешивая каждое слово Эсхина.
– Ты, Эсхин, притчу намеренно до конца не рассказал? – раздался голос со стороны входа.
Гости повернулись: в дверях стоял немолодой мужчина, одетый очень скромно.
– Радуйся, Фокион, – буркнул оратор, проигнорировав вопрос.
– Что потом было, знаешь? – продолжил пожилой стратег, – пришли волки и зарезали всех овец. Тщетно звал пастух на помощь, только злились люди, что глупцу не смогли вколотить ума и опять он за старое...
