– Ты старейший среди нас, – медленно сказал Асандр, – ты назначен самим царем, только он может сместить тебя.
– Мы с тобой, Антипатр, – горячо заявил Аттал.
– С тобой... – выдохнул Кратер.
– У меня нет желания становиться изменником снова, – заявил Мелеагр, – поганое занятие. Я присягаю тебе, Антипатр.
– Какой срок у царицы? – спросил Эвмен.
– Осталось ждать два месяца.
– Подождем. И я клянусь в верности тебе, регент, – сказал Эвмен.
"Как же мы были слепы. Как я был чудовищно слеп... Ведь ничто не скрывалось, были письма, разговоры. Кому какое дело, что творится в захолустном Эпире, этом медвежьем углу... Все устремились на восток, клацая зубами, истекая слюной по лакомой добыче. Поистине, когда боги хотят наказать – они лишают разума"...
На следующее утро Антипатр собрал всех воинов, "своих" и "чужих", у погребального костра друга.
Неандр, Медон и Андроклид стояли в первых рядах. Рука декадарха висела перед грудью на шейной лямке. Вечером опытный врач, выбросив обломки неандрова копья, заново зажал ее в лубки и перебинтовал. Андроклид поглаживал руку и крутил головой, высматривая знакомцев среди тех, кто уходил с Александром. Вид у них был особенно замученный, но и антипатровы воины свежестью лиц не слишком выделялись.
Антипатр взошел на помост, сколоченный на скорую руку и, видя гнетущую тревогу, смятение людей, без долгих предисловий объявил воинам новость и попросил поддержать "решение совета".
Македоняне притихли, а едва наместник закончил речь, вообще потеряли дар речи. Воцарилась мертвая тишина. Каждый пытался осмыслить невероятное. Наконец чей-то голос негромко произнес:
– Так как же это?.. Зря кровь проливали?..
Раздался всхлип.
Андроклид повернулся к Неандру, открыл рот, собираясь что-то сказать, но так и не смог: ком в горле перехватил дыхание.
– А Ламах-то... – прошептал Медон.
Один из воинов сел на землю, обхватил голову руками и глухо застонал, покачиваясь.
– Слава царице Клеопатре, – негромко сказал кто-то в первом ряду, неподалеку от Андроклида.
– Слава... – пробормотал декадарх, вскинул голову и крикнул, – слава!
"Это судьба, она сильнее всех. Такой выпал жребий и не стоит роптать. Слава!"
– Слава внуку Филиппа! – закричали сзади, не допуская и мысли, что может быть иначе.
– Слава Клеопатре!
Македоняне, еще вчера сражавшиеся друг с другом, а теперь стоявшие в общей толпе, все вперемешку, закричали разом. Славили и Олимпиаду, и Антипатра. Славили Филиппа, Геракла, прародителя Аргеадов. Перечисляли всех богов, состязаясь в витиеватости здравниц. Они сошли с ума, обнимались, орали, пускались в пляс. Огромное напряжение последних дней всесокрушающей лавиной неслось вниз в пропасть отчаяния. Можно снова жить и радоваться жизни. У них будет царь, законный, не самозваный. У них есть будущее.
