…Спустя некоторое время, мальчики спокойно сидят под старыми кедрами на садовой скамейке и с любопытством перелистывают книгу сказок. На лицах их мелькают то испуг, то радость. Но вот они сосредоточились, и спокойные черты лица раскрывают характер каждого. Только братья могут быть такими похожими и, тем не менее, такими разными. Форма головы и золотисто-рыжие волосы говорят о фамильном сходстве; но рот, глаза и уши — то, при помощи чего ребенок воспринимает и постигает мир, что неизменно на протяжении всей жизни, — у них очень несходны: у старшего все меньше и изящнее, и сам он более хрупкого сложения. Большой, чуть приоткрытый рот, широко распахнутые глаза младшего брата говорят о доверчивости и терпеливости простой души; все в нем только добрая воля, сердечность, старательность. Старший смотрит на мир испытующим и одновременно вопрошающим взглядом; его плотно сжатые губы, кажется, уже склонны умалчивать о том, что он думает. Один доволен настоящим, другой не уверен в том, что принесет ближайшее мгновение. Действительно, что оно от него потребует? На лице старшего лежит печать загадочной серьезности. Обоим братьям одинаково присуща лишь очевидная сдержанность: кажется, будто они настороже.
Если внимательно вглядеться в детские портреты их предков, то сразу замечаешь, насколько старший, Эдуард, похож на своего деда; поэтому ему и дали имя деда, хотя все предпочитают называть его не Эдуардом, а Дэвидом. Достаточно кинуть беглый взгляд на его лицо, и возникает впечатление, что он унаследовал его облик, «перескочив» через поколение своих родителей. Черты, проглядывавшие в братьях с раннего детства, определили в дальнейшем развитие их характеров.
От них не могли долго скрывать, что они дети будущего короля, тем более что это открытие сразу налагало на них своего рода обязанность делать все что положено, и делать хорошо. Но воочию они видят королевский двор лишь тогда, когда отправляются в Виндзор с визитом к своей прабабке. Там перед будками часовых, расположенными вдоль чугунной решетки у подножия круглой башни, стоят гвардейцы в высоких меховых шапках, а во дворце слуги и горничные неслышно скользят по высоким залам, сплошь увешанным картинами, — чтобы не беспокоить старую даму, здесь все должно делаться бесшумно. Дети тоже обязаны ходить на цыпочках, и им дозволяется только перешептываться. И вот в высокую двустворчатую дверь въезжает кресло-каталка, которое заполняют пышные юбки из черного шелка; восьмидесятилетняя старуха очень приветливо смотрит на детей в упор, и они нисколько не боялись бы, если бы голову ее не венчал большой белый чепец, делавший ее похожей на экзотическую птицу с картинки. Дети с удивлением видят, как их мать целует руку старухи, и та позволяет матери делать это, а затем обнимает и целует склонившуюся к ней невестку.
