Когда спускались по лестнице, придворные уже шушукались и показывали пальцами. Слуги распахнули перед нами двери, мы вышли во двор, до левого флигеля около двухсот ярдов, но мы едва успели пройти треть, как за спиной раздался требовательный крик:
— Стойте!..
Я оглянулся, по ступеням следом за нами сбегает чуть ли не вприпрыжку, теряя всякое достоинство, герцог Алан де Сен-Валери, весь растрепанный, взволнованный, негодующий.
— В чем дело? — спросил я холодно.
Он обогнал нас, встал на пути парней с ящиками и раскинул руки.
— Стойте! Это имущество королевского двора!.. Вы совершаете воровство у его величества!
Я сказал зло:
— Герцог, успокойтесь. Это мое личное имущество. Можно сказать, носимые вещи. У нас с его величеством все договорено.
— Нет, — вскрикнул он. — Пока я не услышу от его величества это лично, я не позволю расхищать его вещи. Не сомневаюсь, что вы похитили самое ценное!
Из здания начали выходить уже группами, на крыльце не помещаются, сходят опасливо по бокам, окружая нас полукольцом.
— Тогда бегите к его величеству, — велел я.
— А вы тем временем улизнете?
— Герцог, — сказал я, уже закипая, — выбирайте выражения.
— А если вы не выбираете… действия?
Далеко впереди ворота сада широко распахнулись, по четверо в ряд показались рослые всадники на крупных боевых конях, все в доспехах вестготской выделки, впереди рыцари, следом тяжелая панцирная конница.
Сердце мое радостно стукнуло, Ордоньес перевез первыми тех, кто больше всего и нужен.
— Перестаньте, герцог, — сказал я, — не хочу с вами ссориться.
Он прокричал громко, рассчитывая на то, что услышат все во дворе:
— Я защищаю интересы его величества!
— Повторяю, — сказал я терпеливо, — я забираю свои личные вещи. Отойдите с дороги.
— Нет, — закричал он, срываясь на визг, — нет!.. Несите обратно.
— Герцог, — сказал я страшным голосом, — вы меня уже разгневали.
Он ответил гордо и спесиво:
— Меня ничей гнев не страшит, кроме гнева Господа нашего!
Я вскипел, тугая волна горячей крови ударила в голову. Всадники уже покинули коней и подошли, очень заинтересованные, к нам. Я узнал среди них барона Лейнинген-Хайдесхайма, племянника графа Гатера.
— Сэр Вальден, — велел я страшным голосом, — взять это мелкое ничтожество… и повесить во дворе!.. Нет виселицы? Тогда прямо с балкона! И чтобы все видели!
Он кивнул, на лице отразилось явное удовольствие, вестготцы всегда соперничают с сен-маринцами. Двое дюжих воинов ухватили герцога и с явным удовольствием завернули ему руки за спину так, что он вскрикнул, лицо стало белым от боли и ужаса..
