Наконец, весной 1741 года осторожный Генрих Иоганн Фридрих Остерман пошел ва-банк. Он рискнул обратиться к Анне Леопольдовне:
— Ваше императорское высочество, сегодня империя Российская близка к гибели. Еще один или два дня — и фельдмаршал перевернет все вверх дном в России. Это же грубый вояка, наемник. Умоляю, верните в мое ведение политические заботы — дела иностранные и внутренние. Тем самым позвольте мне спасти вас и огромную страну!
Почти одновременно в унисон Остерману пришла записка временщика Бирона из Шлиссельбургской тюрьмы:
«А ежели ее высочество Анна Леопольдовна чем-либо вызвала неудовольствие и гнев Миниха, то передайте ей от меня, что она может быть подвержена смертельной опасности. Фельдмаршал Миних таков, что крови не побоится».
Что решила после этого двадцатидвухлетняя правительница Анна Леопольдовна?
Миних, убрав Бирона с политической сцены, оказался сам на высотах власти. Но его положение было не таким прочным, как ему казалось. Принц-генералиссимус не мог поладить с честолюбивым и талантливым первым министром. Будучи выше Миниха по чину, принц тяготился зависимостью от ума первого министра и даже иногда жаловался, что Миних хочет стать чем-то вроде великого везиря Турецкой империи. Он к тому же обвинял фельдмаршала безмерном честолюбии и необузданности нравов. Итак, сложился молчаливый заговор против военачальника.
Во главе этого «заговора» мог оказаться только Остерман. Так оно и получилось. Позже его усилиями из трех пунктов обязанностей Миниха были вычеркнуты два (иностранные и внутренние дела). В его непосредственном подчинении оставалась армия. «Безмерное честолюбие и необузданность нравов» ранее, в годы царствования великого Петра и позже — Анны, не были помехой в делах самых значительных. Высшим счастьем военачальник считал честь служить России.
И можно усомниться в правоте слов Христофора Ман-штейна, который напишет в своих записях: он (Миних) «арестовал герцога Курляндского единственно с целью достигнуть высшей степени счастья, то есть он хотел захватить всю власть, дать великой княгине звание правительницы и самому пользоваться сопряжением с этим званием властью, воображая, что никто не посмеет предпринять что-либо против него». Следующая фраза мемуариста: «Он ошибся». Это может быть понято иначе. Миних скорее не ошибся, а просто не мог разобраться в хитросплетениях политики, попав в паутину Остермана.
В этот недолгий период правления Брауншвейгской династии Бурхард Миних (чужеземец, иностранец на русской службе) показал себя подлинным патриотом России, которая стала его второй родиной.
