Как бы то ни было, но и советское руководство уже начинало предпринимать шаги в направлении разрешения частной собственности в легальной экономической жизни. Делалось это робко, как бы в экспериментальном порядке, ощупью и, поэтому нормативная база практически отсутствовала. Фактически приватизация началась в 1988 г., когда был принят закон "О государственном предприятии (объединении)" и было дано согласие на организацию кооперативов.
Тогда родились две концепции, которые в конечном итоге должны были протоптать дорожку частной собственности в бескрайний океан государственных предприятий. Первая концепция называлась "право полного хозяйственного ведения", которым наделялось руководство предприятий. Это право позволяло директорам вести свободно всю хозяйственную деятельность, руководствуясь только соображениями экономической эффективности. Поначалу они не имели права проводить сделки с оборудованием, ибо государство формально сохраняло право собственности на эти предприятия, более того, требовалось согласие соответствующего министерства на проведение коммерческих сделок выше определенного размера. Но вскоре и то, и другое ограничение были сняты. Складывалась ситуация, при которой руководство предприятий в реальной жизни действовало как субъект рыночной экономики, но официально правовой статус предприятия оставался прежним. Оно сохранялось в государственной, общенародной собственности. Естественно, что в такой обстановке все инстинкты хватательного характера, дремавшие доселе в душах директорского корпуса, должны были получить широкий оперативный простор. Движимые в первую очередь личными интересами, руководители предприятий становились естественными сторонниками идей приватизации. Им казалось вполне очевидным, что завтрашними владельцами предприятий будут, разумеется, они сами при некотором допущении к кормушке трудовых коллективов. Такой путь приватизации в принципе широко применяется в нынешнем Китае.
Существовала и концепция постепенного превращения государственных предприятий в частные путем передачи их в аренду либо коллективам самих предприятий, либо третьим лицам. В этом случае опять-таки складывалась двойственная ситуация. Формальным (юридическим) собственником предприятия оставалось государство, но арендатор получал неограниченные права хозяйствования, - он даже мог продать часть оборудования, если это способствовало большей эффективности производства. Права арендатора были основательно защищены: не допускались досрочное прекращение арендных отношений, пересмотр условий аренды (а в обстановке ускоряющихся темпов инфляции это было чрезвычайно выгодно арендатору), договор об аренде не мог быть изменен даже в случае принятия законов, с которыми он мог не стыковаться, и т. д.
