— Небеса хранят Вашего супруга, за Ваши добрые дела. Он обязательно поправится.
Неделю Генрих не приходил в себя, и мы все были уверены, что он уже никогда не откроет глаза. Доктор остался жить в нашем доме, на тот случай, если вдруг начнется рецидив, и понадобится его помощь. Он уехал только после того, как состояние Генриха стабилизировалось и не приходя в себя он начал реагировать на внешние факторы. Он шевелил руками, сжимая и разжимая пальцы. Иногда его веки часто дрожали, а из груди вырывались тихие стоны. Он часто во сне произносил мое имя, а я, в такие моменты сидела рядом и крепко сжимала его холодные пальцы.
В те дни, я не думала о себе, мне было все равно, что эти люди могут сделать со мной, если Генрих не выживет. Я была уверена, что никого не будет волновать судьба русской девушки, взятой в плен на оккупированной территории. Мне бы задуматься об этом, и предпринять хоть какие-то действия, но вместо этого, я целыми днями стояла на коленях у постели Генриха и молилась. Молилась нашему Богу. Молилась Богу, которого Генрих отвергал.
В один из дней, выходя из комнаты, я неплотно прикрыла дверь, на тот случай если Генрих придет в себя и позовет меня.
Когда я вернулась, дверь была настежь открыта. Из комнаты доносились голоса, тихий, спокойный Генриха, и звонкий, мелодичный Александра. Я застыла у порога.
— Она думала ты никогда не проснешься. — Отважно сообщил Александр.
Генрих приглушенно усмехнулся.
— Она была рада этому?
— Нет. Она плакала. Закрывалась в своей комнате и плакала. И часто молилась.
— Молилась? За меня?
— Она просила у Бога дать тебе сил.
— Бога нет.
— Есть. Он тут. Прямо в твоем сердце.
— Она говорила, что у меня нет сердца. — С трудом посмеиваясь ответил Герних.
— Сердце есть у каждого.
Я осторожно заглянула в комнату. Александр сидел на кровати, слишком близко к Генриху, внимательно рассматривая его перебинтованную руку и предплечье.
— Тебе было больно?
— Я солдат. Солдат не знает, что такое боль.
— Не правда. Иногда бывает так больно, что трудно сдержать слезы.
— Я мужчина. Мужчины не плачут.
— Ты не такой как они… Она часто говорит, что в тебе есть много хорошего, но ты всегда скрываешь свою доброту, за маской Дьявола.
— Маской Дьявола? — хрипло рассмеялся Генрих. — Она так говорит?
— Да. — Радостно ответил Александр. — Иногда говорит: «Смотри Александр, он опять одел свою любимую маску — Маску Дьявола».
— А ты знаешь кто такой Дьявол?
— Зло…
— Значит я зло?
