Вдруг из ближайшего дома, выскочил ребенок лет трех. Он не кричал, не плакал. Он быстро, словно крольчонок, перебирая ножками и вжав голову в плечи, несся к кирпичной стене.
Не понимая, что творю, я бросилась вниз, по склону, ему навстречу, к тому самому месту, куда по моим представлениям мог бежать ребенок. Я мельком заметила, что за мальчиком из дома вышел офицер. Я не успела рассмотреть его лица. Он показался мне сплошном черным пятном без лица и пола.
Я подбежала к каменной стене, и бросилась на нее. Отчаянно ощупывая руками каждый кирпич, я искала хоть какой-то изъян, чтобы проникнуть внутрь. Перед глазами стояла картина, как с другой стороны, перепуганный насмерть, несчастный ребенок, так же в панике шарит по стенам, пытаясь вырваться на волю.
Нога моя наткнулась на плоский камень, прислоненный к стене, я наклонилась и приложив все силы оттолкнула его в сторону. Открылось небольшое отверстие. Я вспомнила как мальчик из Смоленска рассказывал о тайных лазах, через которые дети могли выбраться из гетто. Эти тайники были достаточно малы, чтобы оставаться не замеченными, но через них с легкостью проходил истощенный и исхудавший ребенок. Я наклонилась к лазу, в нос мне ударил тошнотворный запах мочи и гнили. Я тихо позвала:
— Эй!
В отверстии с той стороны, появилась перепачканная головка мальчика. Он смотрел на меня с удивлением и испугом.
Я протянула к нему руки.
— Иди сюда!
Он обернулся, и быстро нырнул в отверстие. Когда он был на моей стороне, я заметила как с другой стороны, к ограде приближается пара черных сапог. Я подхватила мальчика на руки, сорвала с его рукава белую повязку и бросилась бежать. Одет мальчик был бедно, в потрепанный пиджачок, с дырками на локтях, в коротенькие шортики и грубые ботинки, на босу ногу.
На ходу я стянула с себя кардиган и быстро накинула на ребенка, надеясь скрыть от посторонних взглядов убогость его внешнего вида. Как раз во время. Откуда не возьмись, перед нами возник немецкий жандарм. Его форма горела каким-то дьявольским светом, явно выделяясь на фоне нищеты затравленного города. Он бросил грозный взгляд на комочек, который я крепко прижимала к груди и вскинул винтовку.
— Только не кричи. — Прошептала я малышу, не зная, понимает ли он меня, но очень надеясь на его помощь.
Мальчик притих, и даже перестал дышать. Он уткнулся носом мне в шею, и жадно обхватил своими крохотными ручками. Этот невинный жест, вызвал во мне бурю многообразных эмоций. Я твердо решила бороться за маленького человечка до конца, даже если это будет стоить мне жизни. Сбросив назад шляпку, оставив болтаться ее на атласных лентах, я повернулась к надвигающемуся на нас офицеру. Он бросил оценивающий взгляд на белизну моих длинных волос, забранных в аккуратную прическу, однако намерений своих не изменил, винтовка его все еще была нацелена на ребенка, хотя уже не так уверенно. Офицера смутил мой наряд, он засомневался.
