— Тремя бы, товарищ старший лейтенант, — предложил Скворечня.
— Готовьтесь, — согласился командир взвода. — Мой выстрел первый.
На подготовку он выделил нам по паре минут. Это даже слишком много, гораздо больше, чем требовалось для заряжания подствольника и подготовки к стрельбе. Мой тактический фонарь, закрепленный справа от подствольного гранатомета, продолжал все так же светить, и поле боя мы хорошо видели. И заметили, где взорвалась граната Тицианова, когда он выстрелил. Следом за ним младший сержант послал свою гранату почти в то же самое место, только чуть левее, потом я послал свою в сторону, чуть правее, чтобы увеличить пространство поражения осколками. Но видимого результата бандиты нам не показали. Если кого-то за камнем и достал осколок, он там же человека и оставил лежать. И мы не знали уже, сколько человек нам противостоят. Но осколки «лягушки» слишком легкие, чтобы нанести серьезный урон противнику. Они чаще наносят множественные ранения, чем убивают. Однако если граната разорвется рядом, то и убивают, как мы только что видели.
Мы ждали продолжения действий противника. Какое-то продолжение должно было последовать в любом случае. И ситуация была явно не на стороне бандитов, понимающих, что мы можем долго так сидеть и держать их, прижимая к земле огнем, — вплоть до тех пор, когда к нам прибудет помощь, и это значило бы полное уничтожение Рифатова и его людей. По крайней мере, полное уничтожение тех, кто вышел вместе с эмиром в этот свой последний террористический рейд.
Но камни нам не отвечали…
Глава девятая. Старший лейтенант Сергей Тицианов
Решение задачи нужно предоставить противнику
История доносит до нас сведения об осадах крепостей и городов, о длительном противостоянии и осаждающих, и осажденных. Как говорится, кто кого пересидит. Вот мы и существовали в условиях исторического процесса. Пересиживали… Но нам такое противостояние только на пользу, а вот для эмира Такыя оно губительно. Прикинув ситуацию, я решил предоставить инициативу ему. Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Вот пусть и думает, как ему спастись. Или Рифатов все еще ждет взрыва башни? Кажется, все сроки уже прошли. Сапер не вернулся. Взрыва не было. Это могло значить, что мы его повязали, или что сапер от эмира сбежал. Ну, надоело парню, молодому да к тому же еще и кудрявому, сидеть среди бандитов. Повоевал, будет что внукам рассказать, пора и домой возвращаться. И решил Гюнтер Сомме на родину вернуться. Такие случаи были не редки. Особенно с европейскими наемниками. Одного финна уже в Москве задержали. Купил билет до Питера, чтобы из Питера домой отправиться, — на вокзале ему и нацепили наручники. Компьютер в кассе определил, что человек в международном розыске, как участник нескольких террористических акций на Северном Кавказе. Но не все в розыске, потому что имена многих неизвестны. И Такый Рифатов вполне может подумать, что его сапер просто сбежал. Что тогда делать эмиру? Что потом делать, если все завершится для него благополучно, он и решит потом. А что делать в этой ситуации, когда он судьбу всей атаки доверил саперу, а тот или подведет, или сам в дерьмо вляпался по самые уши. Теперь, даже умея хорошо плавать, не выплыть этому немцу. Пожизненное заключение ему обеспечено даже за утреннее уничтожение полицейской колонны. А на его счету наверняка еще несколько подрывов. Но специалисты следственного управления при следственном комитете умеют языки развязывать даже тем, кто принципиально не желает русский язык знать. Хотя я никогда не поверю, что этот немец на немецком общался внутри банды. Попросят его хорошо, и по-русски заговорит более чисто, чем некоторые стопроцентные русские.
