Во время обсуждения деталей операции меня буквально огорошило телеграфное сообщение ОКХ о моем назначении начальником штаба Южной армии. Расстаться со мной генерал фон Гинденбург не пожелал. В послании его величеству кайзеру он просил оставить меня в моей прежней должности рядом с ним. А я распрощался со своим штабом и отправился исполнять новые обязанности, хотя не сомневался, что скоро вернусь на привычное место.
Штаб-квартира Южной армии разместилась в Мукачеве. Вместе с генералом фон Линзингеном мы объехали район развертывания армии, установили контакт с местным гарнизонным начальством и командованием австрийских войск, которые должны были влиться в Южную армию.
Население Венгрии, как впоследствии и в Трансильвании, встречало нас очень тепло. Однако это чувство благодарности исчезло, как только мы выполнили предназначенную нам миссию.
Австрийские воинские части, переходившие под нашу юрисдикцию, устроены были неважно: позиции не оборудованы, личный состав не расквартирован; многое предстояло наверстать.
Проходя однажды в горах лесной дорогой, я натолкнулся на часового, отрапортовавшего на неизвестном мне языке. Сопровождавшие меня австрийские офицеры тоже ничего не поняли. Этот эпизод наглядно продемонстрировал кое-какие трудности, с которыми придется иметь дело Южной армии. Они усугублялись еще и тем, что в полках все национальности были перемешаны с целью повышения боевой надежности этих воинских подразделений.
И здесь, как и во время моей поездки в Нойсандес, я увидел абсолютную отсталость народностей, не принадлежащих к правящим национальностям. Побывал я и в гуцульских деревнях. Жалкие жилища этого несчастного племени я никогда не забуду. Насколько разительно отличались условия жизни населения в Германии, каких высот достигли культура и прогресс в нашей стране в сравнении с Австро-Венгрией! Увидев гуцульские хижины, я понял: этот народ не в состоянии уразуметь, ради чего он воюет. Австрийские монархи многое упустили. Теперь мы должны были за это отдуваться. Если бы эта двуединая монархия и ее объединенная армия хотя бы наполовину совершили то, что Германия была вправе от них ожидать, германским войскам не пришлось бы так много им помогать ради удержания фронта, и у нас оставалось бы больше сил для Запада. Для Германии, во всяком случае, обернулся серьезной бедой союз с такими отмирающими империями, как Австро-Венгрия и Турция. Как сказал один еврей в Радоме сопровождавшему меня офицеру, ему невозможно понять, почему такой крепкий и здоровый организм, как Германия, связал себя с разлагающимися трупами. И он изрек истину; немцы не приобрели жизнестойких боевых союзников. Не смогли мы и вдохнуть в них новые жизненные силы. Реальное представление о действительном положении вещей в Австро-Венгрии я получил лишь в ходе войны, ранее у меня для этого не было ни времени, ни подходящего случая. Столь низкий культурный уровень просто поразил меня. Наши ответственные государственные деятели, вероятно, понимали, что двуединая монархия неизлечимо больна, только правильных выводов они не сделали. Нам следовало сохранять ей верность и вести за собой вместо того, чтобы соглашаться с ее высокомерной, но односторонней политикой.
