По традиции, сложившейся со времен Куликовской битвы, а может быть, и еще раньше, полководец, отправлявшийся в дальний поход, молился в Московском Успенском соборе перед Владимирской иконой Божией Матери — к ее помощи всегда обращались в период тяжких для Русского государства испытаний. Молился о благополучном завершении похода и Василий Скопин-Шуйский вместе с другими воеводами и клялся не сдавать врагу города «до своей смерти»>[22].
Клялся и польский государь Стефан Баторий взять Псков, именуемый «воротами в Ливонию», — взять во что бы то ни стало, целым или разрушенным, зимой или летом. С собой под стены Пскова король привел разноплеменное войско в 47 тысяч человек, в которое входили и собственная польско-литовская армия, и 27 тысяч наемников: венгров, немцев, датчан и шотландцев>[23].
Данное под Псковом слово Баторий не сдержал — город выдержал осаду. Свои же несбыточные надежды поляки смогли увидеть воплощенными лишь на полотне художника XIX века Яна Матейки, названном «Стефан Баторий под Псковом». Там побежденные псковичи несут грозному полководцу ключи от города, владыка Киприан угодливо держит перед Баторием блюдо с караваем, а стоящий рядом с ним папский легат иезуит Антонио Поссевино в задумчивости потирает тонкие пальцы, наблюдая за происходящим. Современные польские историки призывают не рассматривать картину буквально — это, мол, не Польша и Россия, а некий образ, символ: оказывается, «перед нами противопоставление победоносной польской демократии восточной сатрапии Ивана Грозного»>[24]. Вот такой незамысловатый политико-художественный образ, которому, к счастью, не дают воплотиться в жизнь уже который век.
Но вернемся под Псков. В нем все было готово к встрече Батория: починены укрепления, вырыты рвы и траншеи на подходах к городу, расставлены орудия, каждому воину указано его место — в кремле, Среднем городе, Большом, Запсковье или на внешней, как ее называли Окольней, стене. Всего в городе находилось около 16 тысяч жителей, а гарнизон насчитывал тысячу дворян и детей боярских, две с половиной тысячи стрельцов и 500 казаков. Даже вместе с вооруженными жителями города силы защитников составляли меньше двадцати тысяч человек, и это против 47-тысячной опытной, прошедшей не одно сражение армии! Правда, большую часть этой армии составляли наемники, которые пришли в Московию получить деньги и пограбить, а вовсе не погибнуть под стенами Пскова.
В день Рождества Богородицы, 8 сентября, поляки пошли на приступ. Образовав проломы в стенах, нападающие захватили две башни, но воспользоваться этим псковичи им не дали: они подложили порох под башни и взорвали их вместе с нападавшими. Защитник крепости мрачно описал, как «литовские воины смешались с псковской каменной стеной Свиной башни и из своих тел под Псковом другую башню сложили»
