— Держитесь, старина, сегодня дома будем, — подбодрил он его.
Не знал тогда Николай, что и самому ему не придется больше увидеть родного порога. Майор заговорил с нами.
— А знаете ли, ребятки, почему немцы так просто пропустили нас? Сегодня — пасха, не хотят, видать, фрицы погибать в Христов день…
Мы обрадовались такому известию. Праздник и в самом деле мог быть нам на руку.
В трех километрах от железной дороги путь колонне преградила река. По нашему предположению, это была Смердель. Мы знали, что на том берегу — нейтральная зона, а чуть дальше — передовая советских войск.
Быстро смастерили плоты, привязали к ним веревки и стали переправляться. Плоты засновали с одного берега на другой. Мы с Яковлевым переплыли последними, обрезали веревки и оттолкнули плоты от берега. Бурная вода понесла их по течению.
— Ну, Федя, теперь мы дома.
Согласно договоренности в знак дружбы и благополучного возвращения на Большую Землю мы с Яковлевым обменялись пистолетами. Я отдал ему трофейный парабеллум, а он мне — отечественный ТТ.
Хвост колонны медленно втягивался в темный еловый лес. Утомленные ночным переходом, люди больше не торопились. Вес были уверены, что опасность миновала. Впереди должны быть наши.
— Махорочки сейчас закурим у красноармейцев, — потирая от удовольствия руки, говорил Горячев.
Но в это время в глубине леса затрещали пулеметы, загремели взрывы гранат. Над головой противно завизжали пули. Неприятный холодок пробежал по телу.
Я видел, как замешкались впереди идущие бойцы. Несколько человек побежало обратно к речке.
— Назад! — крикнул Яковлев.
Из глубины болотистого леса, где шел жестокий бой, бежали партизаны.
— Немцы! Кругом немцы! — кричал рыжий парень.
Мы остановили его.
— Говори толком, — сердито сказал Яковлев.
— Что говорить, они там наших столько положили, сейчас идут сюда, — сдерживая дыхание, затараторил боец.
— Брось молоть! — оборвал Яковлев.
Медлить нельзя, надо действовать.
Я подзываю Горячева и велю разведать одно из направлений.
— Будь осторожен, Николай.
Перебарывая усталость, Горячев улыбается:
— Не беспокойтесь, Ильич, комсомол не подведет.
К нам нерешительно подходят женщины-проводницы.
— Что за церковь стояла у железной дороги? — спрашиваю я.
— Погост Заклюка, — ответила одна из них.
Мы склоняемся над картой, находим указанное место и удивленно смотрим друг на друга. Наши отряды находятся между линиями немецкой обороны. Река, попавшаяся нам на пути, оказывается не Смерделыо, а Пузной.
