— В твоих... мой любимый!.. Я улетаю! О, крепче прижми меня к себе!
Я чувствую, как она коченеет... Все кончено; она не шевелится... Время течет. Огромная тяжесть сжала мой мозг, я не в состоянии сделать никакого физического усилия; я не хочу больше ни думать, ни смотреть; с застывшими глазами, недвижимо лежу с одним желанием, чтобы катастрофа поглотила всю вселенную.
Невыносимая боль возвращает меня к сознанию. Неужто я спал? Удушливый зной... Я вдыхаю не воздух, огонь. Надо мной огромное, правильной формы солнце; мрачно движется оно по багровому небу, пересеченному какими-то черными полосами...
Мои глаза полузакрыты. Там, на горизонте, скопляются облака причудливых очертаний. Сейчас я вижу там гигантскую пещеру. Перед входом в нее стоит женщина в светлом сиянии и смотрит на океан; в ее янтарных волосах лепестки больших голубых ненюфар и гирлянды желтых и красных цветов обвиваются вокруг ее бедер. Это маленькая Тозе! Машинально мои пальцы касаются ее белых плеч! Увы, я не чувствую более страстной дрожи, которая заставляла их трепетать от моих ласк. К моей щеке прикоснулось холодное тело...
Я смотрю на нее и вижу на ее лице загадочную улыбку тангарских статуй; большие открытые глаза; она как будто созерцает вдали, в беспредельности что-то таинственное... Я смотрю на нее и начинаю понимать, что я ничего не знаю, решительно ничего не знаю о ней. Я ее люблю, и все- таки ее душа осталась мне чуждой; в ней было два существа: дикая восхитительная девочка и младшая сестра дев Архипелага, подруг Навзикаи.
Увы! Где наша аполлонийская жизнь? Прогулки по большой аллее Некрополя, очаровательные ночи, танцы при свете луны? Где все это? Где все они, Хрисанф, Пануклес, Деунистон? Кровавая трагедия, все, что я пережил, мой гнев, где все это? Аромат померанцевой рощи, гул ветра среди базальтовых глыб, таинственный остров в своем гордом уединении посреди Саргассова моря? Где эта прохлада в лесной тиши, маленькое голубое озеро, неописуемая красота стройных зеленых пальм, колыхающихся под дуновением пассата?
Еще несколько часов — и очередь дойдет до меня: на «Икаре» не останется ничего, кроме двух окоченевших тел, носящихся по волнам Атлантического океана!
…………………………
Меня ужасает неподвижность этого трупа! Еще день, может быть, два, и затем жажда, ужасная жажда...
Там, вдали, появляется судно! Оно не видит меня, оно не может меня видеть. Это пакебот; его трубы выбрасывают клубы дыма; он быстро движется на восток, в Европу, во Францию...
