Никакой ограды или стены, обозначающей разделение между поселением Дружелюбных и внешним миром, но я припоминаю наблюдение за патрулями Бесстрашных, уверен они не пересекали эту границу, отмеченную серией знаков с нарисованным на них крестом.
Патрули были организованы, так что у машин просто закончился бы бензин, если бы они уехали слишком далеко, деликатная система проверок и решений, для обеспечения нашей безопасности.
Теперь я понимаю секрет, который хранили Отречённые. - Они когда-нибудь пересекали границу? спрашивает Трис. - Несколько раз, отвечает Джоанна. - Это было под нашей ответственностью, справляться с такими ситуациями, если они возникали. Трис смотрит на неё, затем пожимает плечами. У каждой фракции есть своя сыворотка, говорит Джоанна.
- Сыворотка для Бесстрашных даёт галлюцинации, Искренних - правду, Дружелюбных -
умиротворение, Эрудитов - смерть. На этом Трис заметно вздрагивает, но Джоанна продолжает, будто ничего не было. - А Отречение - стирает память.
- Стирает память?
- Как было с Амандой Риттер говорю я.
- Она сказала - есть так много вещей, которые я бы с радостью забыла, помнишь?
- Да, точно, говорит Джоанна. Дружелюбные использовали сыворотку Отречённых, чтобы любой, кто пересечёт границу, лишился всех воспоминаний. Мы молчим.
Я прокручиваю эти мысли в голове. Это ужасно несправедливо, забирать чью-то память -
однако я знаю это было необходимо, чтобы поддерживать безопасность в городе, так долго, сколько было нужно. Это чувство застряло в моём животе. Забери у человека память, и ты изменишь его самого. Внутри меня разрастается чувство, будто я готов выпрыгнуть из своей шкуры, ведь чем дальше мы уезжаем от границы, тем скорее увидим, что же находится снаружи того мирка, который мы только и знаем. Я и напуган, и взволнован, и смущён, и ещё сотня других чувств одновременно.
Я вижу что-то впереди нас, в свете утренних лучей, я беру Трис за руку.
- Смотри, говорю я.
Мир за пределами нашего полон дорог, темных зданий и разрушенных линий электропередач. Здесь нет жизни, насколько я могу видеть; нет движения, нет звука, только ветер и мои собственные шаги. Ландшафт похож на прерванное предложение, с одной стороны болтающееся в воздухе незавершенным, а с другой являющееся совершенно другим предметом. На нашей стороне этого предложения - пустая земля, трава и участки дороги. На другой стороне - две бетонные стены с полдюжиной железнодорожных путей между ними. Впереди бетонный мост, проложенный через стены, а пути обрамляют здания - деревянные, кирпичные, стеклянные, с темными окнами и деревьями, поросшими вокруг, такими дикими, что их ветви срослись. Знак справа показывает "90".
