Зик приготовился, и я свернул свою руку в кулак.
Сделай это быстро, женоподобный. - говорит он. Я смотрю на его челюсть, которая слишком сильна ,чтобы ее сломать, но останется хороший синяк. Я качаюсь, ударив его в там где я и хотел .Зик стонет схватившись за лицо обеими руками. Боль заставляет поднять мою руку, и я трясу ее. - Отлично. - Зик плюет в сторону зданий.- Ну, думаю, вот и все..
- Думаю, да.
- Я наверное не увижу тебя снова, не так ли? Я имею в виду, что я знаю что другие бы вернулись, но ты....-Он замолкает, но мгновение спустя он снова говорит: -Только
,кажется, что ты будешь только рад оставить это все.
- Да, ты прав. - Я смотрю на свою обувь. -Ты уверен, что ты не придешь?
- Не могу. Шона не может ехать туда, куда вы идете, ребята, и я не собираюсь бросать ее, понимаете? Он касается челюсти, легко, будто проверяя кожу. - Убедитесь, что Юрайа не будет слишком напиваться, хорошо?
- Да.- Говорю я.
- Нет, я имею в виду,- говорит он, и его голос опускается, как всегда, когда он серьезен, так и на этот раз. - Обещаешь, что присмотришь за ним?
Для меня всегда было ясно, с тех самых пор, как я встретил их, что Зик и Юрай были ближе, чем большинство братьев. Они были совсем маленькими, когда потеряли отца, и я подозреваю, что после этого Зик стал балансировать на линии между родителем и родным братом. Я не могу представить, каково это для Зика - смотреть, как Юрай покидает город сейчас, особенно такой сломленный горем, каким он стал после смерти Марлен.
- Я обещаю, - говорю я.
Я знаю, что я должен уйти, но мне надо остаться с этим моментом на некоторое время, чтобы ощутить его значимость, Зик был одним из моих первых друзей, которых я нашел в Бесстрашии после того как пережил инициацию. Потом он работал в комнате контроля вместе со мной, наблюдая за камерами и разрабатывая глупые программы, которые писали слова на экране или играли в загадки с числами.
- Давайте уже обнимемся, говорит он. Продолжая крепко держать одну руку на запястье Калеба, свободной рукой я обнимаю Зика, и он делает то же самое.
Когда мы расходимся, я тяну Калеба по переулку, и я не могу сопротивляться обратному вызову.
- Я буду скучать по тебе.
Он улыбается, и его зубы поблескивают в сумерках. Они последнее ,что я вижу, прежде чем я должен бежать на поезд.
- Ты собираешься с кем-то,- говорит Калеб, между вдохами. - Ты и еще пару человек.
- Да.
- А моя сестра идет?
Вопрос пробуждает во мне животную ярость, которую нельзя утолить язвительностью или оскорблением. Ее можно утолить только в том случае, если хорошенько врезать ему с ладони по уху. Он моргает и сутулит плечи, готовясь к следующему удару. Мне интересно, так ли я выглядел, когда отец делал это со мной?
