Я думаю, что Эрик в своем пейзаже страха, когда хотел повергнуть его в ужас представлял это с глубоким дыханием и логикой. А Трис, вызывала оружие из воздуха, чтобы напасть на её худшие кошмары. Но я не Эрик, и я не Трис. Какой я? Что мне нужно, чтобы преодолеть свои страхи?
Я знаю ответ, конечно: мне нужно, лишить их контроля надо мной. Мне нужно знать, что я сильнее, чем они.
Я делаю вдох и ударяю о стену левой и правой ладонями. Коробка скрипит, а затем ломаясь, доски рушатся на бетонный пол. Я стою над ними в темноте.
Амар, мой инструктор по инициации, учил нас, что наш пейзажи страха всегда в движении, они меняются с нашими настроениями и меняется с маленьким шепотом наших кошмаров. Мой же был, неизменным. Пока несколько недель назад я не доказал себе, что я могу осилить моего отца. Пока я не понял, кого я боялся потерять.
Я не знаю, что я увижу дальше.
Я жду долгое время, но ничего меняется. В комнате еще темно, пол все еще холодный и жесткий, мое сердце все еще бьется быстрее, чем обычно. Я смотрю вниз, чтобы проверить мои часы и обнаруживаю, что они не на той руке - я обычно ношу их на левой, а не правой, и мой ремешок для часов не серый, он черный.
Тогда я заметил, щетинистыми волосками на пальцах, которых не было там раньше.
Мозоли на костяшки пальцев исчезли. Я осмотрел себя, и увидел, что я одет в серые брюки и серую рубашку, Я толще в боках и меньше в плечах.
Я поднял глаза и увидел в зеркале, стоящем передо мной, лицо Маркуса, которое смотрело на меня Он подмигивает мне, и я чувствую, как мускулы вокруг глаза стали поддергиваться в тот же момент, несмотря на то, что такой команды им не давал. Без предупреждения, его, моя - наши руки резким движением тянутся к стеклу, достигая его, и сжимаются вокруг шеи моего отражения. Но затем зеркало исчезает и мои, его- наши руки находятся на наших собственных шеях, размытые темные пятна расползаются по краям нашего зрения. Мы падаем на землю и хватка сильна как сталь.
Я не могу думать. Я не могу думать о выходе отсюда.
Инстинктивно я кричу. Звук отображается от моих рук. Я вижу эти руки как свои собственные: большие, с длинными пальцами и мозолистыми костяшками, приобретенными за время битья подвесной груши. Я представляю свой образ в то время как вода набегает поверх кожи Маркуса, замещая каждый кусочек его самого частью меня. Я переделываю себя в своем воображении.
Я опускаюсь коленями на бетон, глотая воздух.
Мои руки дрожат, и я пробегаю пальцами по своей шее, своим плечам, своим рукам.
