Во время хаоса, когда отовсюду раздавались крики, а афракцинеоры пытались протолкнуть нас к лестнице, я схватила его за подол рубашки, чтобы не потерять. Он взял меня за запястья и оттолкнул, и это были единственные слова, которые он сказал.
Доверься мне. Иди туда, куда они говорят вам.
-Я пытаюсь,-говорю я, и это правда. Я пытаюсь ему доверять. Но каждая часть меня, каждая волосинка и каждый нерв рвется к свободе, и не только из этой камеры, но из тюрьмы города, за его пределы. Мне нужно посмотреть, что находится за забором.
Я не могу ходить по этим коридорам не вспоминая о том, как я провел своё заключение здесь, босоногий, боль пульсировала во мне с каждым шагом. И память того, как Беатрис Приор пошла на свою смерть, мои кулаки, бьющие по её двери, она обмякшая на руках Питера, когда он сказал, что она была просто под действием наркотиков.
Я ненавижу это место. Оно не такое чистое, как было во время господства Эрудитов; теперь оно разорено войной, дырками от пуль в стенах и разбитым стеклом от сломанных лампочек повсюду.
Я прохожу мимо грязных следов и мерцающих огней к ее камере, и меня принимают без вопросов, потому что я несу символ Афракционеров - пустой круг - на черной полоске вокруг моей руки и черты Эвелин на моем лице. Тобиас Итон было позорным именем, и как же могущественно оно сейчас.
Трис приседает на землю снаружи, плечом к плечу с Кристиной и по диагонали с Карой.
Моя Трис должна выглядеть бледной и маленькой - она и есть бледная и маленькая, в конце концов - но вместо этого комната наполнена ей.
Ее круглые глаза находят мои и вот она уже на ногах, ее руки плотно обвивают мою талию, а голова прижимается к моей груди.
Я сжимаю её плечо одной рукой, а другой впутываюсь ей в волосы, я до сих пор удивлен тому, что её волосы стали чуть выше шеи, а не ниже. Я был рад, когда она обрезала их, потому что это была стрижка для воина, а не для девочки, и я знал, что это именно то, что ей нужно.
— Как ты вошел? — говорит она тихим, чистым голосом.
— Я Тобиас Итон, — говорю я и она смеется.
— Точно. Я до сих пор забываю, — она отошла достаточно далеко, что бы взглянуть на меня. В её глазах мелькает колеблющееся выражение, словно она — куча листьев рассеянных на ветру. — Что случилось? Почему тебя не было так долго?
Ее голос звучит отчаянно. Все эти ужасные воспоминания, что несет это место для меня, несет для нее намного больше. Как она шла на казнь, предательство ее брата, страх сыворотки. Мне нужно освободить ее.
